Швейцария и ее третья партийно-политическая «перезагрузка»

Помощники помогают производить подсчет голосов по итогам голосования. Keystone / Peter Klaunzer

Завершился второй этап переформатирования швейцарских органов исполнительной и законодательной власти федерального уровня. Вчера последние вторые раунды выборов в Совет кантонов прошли в трёх кантонах. В кантоне Ааргау победили правые центристы в лице Тьери Буркарта (Thierry Burkart, либералы/FDP, не путать со свободными демократами FDP/СвДП в ФРГ) и «народники» в лице Ханса-Йорга Кнехта (Hansjörg Knecht, SVP, правые). В кантоне Базель-сельский победила Майя Граф (Maya Graf) от партии «Зелёных» (левые), и в кантоне Швиц в Сенат прошел представитель демохристиан (CVP, правый центр) Отмар Райхмут (Othmar Reichmuth). 

Тем самым швейцарский федеральный парламент сформирован полностью и окончательно на следующие четыре года. Третий, последний этап, нас ожидает 11-го декабря, когда, перелопаченный до неузнаваемости парламент Швейцарии в составе двух палат соберется, образовав Федеральное собрание, для переизбрания, а фактически для переутверждения, состава кабинета министров. Но пока у нас еще есть время, чтобы оглянуться и сделать некоторые выводы.

Клод Лоншан (Claude Longchamp), ведущий швейцарский аналитик, историк, социолог и политолог. Для SWI swissinfo регулярно пишет материалы по актуальным темам швейцарской внутренней политики. swissinfo.ch

Чем отличались эти парламентские выборы от предыдущих? Многим. Чтобы до конца понять и прочувствовать это, необходимо хотя бы коротко взглянуть на последние 30 лет швейцарской истории. Характерным для них явлением была «поляризация» партийно-политического ландшафта. Это значит, что крайне правые и крайне левые силы постоянно набирали мощь (Швейцарская народная партия справа / SVP, социалисты / SP и «Зелёные» слева), а партии центра медленно, но верно утрачивали поддержку избирателя (либералы из FDP, демохристиане из CVP).

Левые и правые фланги постоянно дрейфовали в сторону друг от друга, «ножницы» между ними раздвигались все шире и шире. Но теперь, на выборах 2019-го года, случилось ранее невиданное. Фланги голоса утратили. Проиграли и «народники» из SVP, и социалисты из SP, и даже правый центр в лице либералов / FDP тоже утратил заметную долю поддержки избирателей наряду с демохристианами / CVP, хотя те пострадали в меньшей степени. А вот нарастили своё представительство как раз партии, которых вообще даже нет в правительстве. Имеются в виду «Зелёные» (Grüne) и «Зелёные Либералы» (Grünliberale).

Правительственные партии в тупике

Как раз такая ситуация является для Швейцарии во многом премьерой — при этом уж очень удивлять она не может и не должна, особенно если посмотреть на другие страны Европы. Там тоже, особенно в период после мирового финансового кризиса 2008 года, наблюдается рост влияния и политической мощи ранее оппозиционных партий и движений. Получая в своё распоряжение все более заметную поддержку избирателей, они начинают и успешно продолжают теснить партии, облеченные реальной правительственной ответственностью.

Однако чем на этом фоне отличается Швейцария, так это масштабами политических подвижек. С момента введения в стране в 1919 году пропорциональной избирательной системы прошло уже сто лет и за весь этот период времени мы не наблюдали предвыборной кампании, проходившей в таком лихорадочном ключе, как в 2019 году. Особенно это касается выборов в большую палату парламента, Национальный совет. Здесь свою партийно-политическую принадлежность поменяли более 17% депутатских кресел. Несколько более стабильной выглядит ситуация в малой, сенаторской палате парламента. Но и здесь тоже есть некоторые изменения (см. ниже график).

Тем самым я склонен утверждать, что выборы 2019 года стали третьей по счету серьёзной политической «перезагрузкой» всей швейцарской политической системы. В прошлом такого рода «дизруптивные» («разрывающие» плавное течение событий) процессы наблюдались в стране только в 1935 и в 2011 годах. Тогда партийную принадлежность сменили соответственно 13 и 15% депутатских кресел. Тогда это были рекордные показатели, которые теперь оказались задвинутыми на второй план нынешним сдвигом.

Глобальные потрясения, локальная вибрация

В 1935 году, в год первой швейцарской «политической дизрупции», а попросту говоря первой большой кризисной структурной «перезагрузки» всей швейцарской партийно-политической системы, страна еще находилась в поле воздействия последствий мирового экономического кризиса 1929 года. Последствиями кризиса стали снижение темпов экономического роста, безработица и обострение социально-политической обстановки. На этой почве, щедро вспаханной кризисом, в Европе начали укрепляться крайние силы, прежде всего национал-социалисты в Германии (пришли к власти в 1933 году).

В Швейцарии, чуть позже, в 1935 году, потерю голосов пришлось пережить всем четырем основным партиям, формировавшим кабинет министров. Сильнее всего пострадали либералы (FDP, партия, основавшая фактически современную Швейцарию в 1848 году), за ними следовали Партия крестьян, ремесленников и бюргеров (BGB, сегодня SVP) и Католическая партия (KVP, сегодня CVP). Голоса утратили даже социалисты, которые начиная с 1931 года были сильнейшей партией страны.

Победителями же стали маргинальные партии и движения: «Национальный список независимых избирателей» («Landesring der Unabhängigen»), буржуазная по своему характеру осколочная партия «Freiwirtschaftliche Bewegung» («Движение за свободную экономику»), организация «Молодые крестьяне» («Jungbauern») и правоэкстремистское, близкое к немецким нацистам, «Фронтовое движение» («Frontenbewegung»). Поэтому тогда, как и сегодня, в стране активно дебатировался вопрос реструктуризации кабинета министров. 

Не то, чтобы этот вопрос был очень важен с точки зрения текущей политики (в Швейцарии всё равно всё решает не центр, а регионы). Но и символически, и медийно, и тогда и сегодня, для любой партии в стране всегда было очень важно очевидным образом закрепить свой политический успех. И самым очевидным показателем успеха было право провести в кабинет «своего министра». Именно тогда в стране и были заложены первые основания так называемой «магической формулы», в соответствии с которой (начиная с 1959 года) три первые по количеству голосов партии получают по два места в правительстве и четвертая партия — одно кресло министра.

Вторая «перезагрузка»

Второе сравнимое политическое потрясение Швейцария пережила в 2011 году. Ее причиной, поводом, основанием и стимулом стала катастрофа на комплексе АЭС в японском городе Фукусима. С точки зрения многих экспертов эта авария показала, что, мол, атомная энергетика изжила себя полностью. В Швейцарии, на территории которой работают пока пять АЭС, стали раздаваться громкие требования в пользу полного отказа от ядерной энергетики.

Федеральный совет, правительство Швейцарии, взял на себя бремя лидерства и запустил процесс соответствующих корректур во внутриполитическом курсе. Большинство в кабинете впервые составили женщины и они дружно решили реализовать программу поэтапного отказа от ядерной энергии. Осенью же 2011 года на выборах каток избирательной машины опять проехался по всем партиям, представленным в правительстве. Главным проигравшим стала тогда партия либералов (FDP), которая так и не смогла внятно сформировать свою позицию ни по одному актуальному тогда вопросу.

Победителями оказались опять-таки политические новички с окраин политического спектра: Бюргерско-демократическая партия (BDP, отколовшееся «бернско-граубюнденское» крыло Швейцарской народной партии), которая в 2011 году вообще впервые вышла на общенациональные выборы, и возникшая в Цюрихе в формате локального феномена «Партия Зелёных либералов» (GLP), которая участвовала в выборах во второй раз. Обе эти партии легко получили по 5 процентов голосов, причем за «либеральных экологов» особенно охотно голосовала молодежь.

«Инстаграмизация политики»

Третье потрясение такого рода произошло уже не через 76 лет, как в прошлый раз, а гораздо быстрее, уже в 2019 году. Связано это было с ускорением всех политических процессов, с развитием социальных сетей и гибридизацией («инстаграмизацией») политических процессов, когда хэштеги, уличные акции вроде покраски реки Лиммат в зеленый цвет и разного рода «женские» и «школьные климатические забастовки» стали столь же легитимным и действенным инструментом политической борьбы, что и традиционные ее форматы (партийные конференции, реклама в прессе и т.д.).

Председатель швейцарской партии «Зелёных» Регула Ритц (Regula Rytz) претендует на место в правительстве, Федеральном совете. Каковы ее шансы? Keystone / Peter Klaunzer

После выборов ни о каких подобного рода акциях мы уже не слышим: женщины в ежедневной борьбе и дальше обретают право свое на гендерное равенство, школьники вернулись в аудитории, начальник деятелей, покрасивших реку, вообще сел в тюрьму. Однако без последствий все эти акции не остались. В итоге на выборах «Зелёные» и «Зелёные либералы» смогли серьезно нарастить свои политические мускулы, компенсировав неудачи 2015-го года, а доля женщин в депутатском корпусе выросла до рекордных 42%.

Какие уроки можно извлечь из всего этого?

1. В начале всех заметных политических преобразований в Швейцарии всегда были «великие глобальные потрясения», будь то политического, технологического или экологического характера. Они, пусть и с опозданием, но всегда оказывают влияние на исход швейцарских политических процессов, в частности, на результаты парламентских выборов локального и федерального уровней. И это понятно: будучи активным участником процессов экономической и политической глобализации, Швейцария не в состоянии герметически отгородиться от идущих на планете фундаментальных процессов.

2. Второй вывод состоит в сокращении продолжительности интервалов между такими «фазами креативного политического хаоса». Резкие перезагрузки партийно-политических систем перестали быть исключением, они, скорее, становятся правилом.

3. Третий вывод состоит в том, что привычные политические механизмы оказываются в ситуации перманентного давления и усиливающихся перегрузок. Партийно-политический ландшафт переживает переломную фазу. Без последствий всё это также не останется, в том числе и для «Магической формулы». Её магия ведь состоит не в ее какой-то особенной устойчивости, а в том, что, наоборот, возникла она на основе, даже по швейцарским меркам удивительно долговременной, стабильности базовых параметров функционирования политики и общества (1959-2003 годы). Так что теперь основным вызовом, в том числе и для Швейцарии, становится именно задача сохранения стабильного партийно-политического ландшафта.

Последние результаты

Характер блокового партийно-политического размежевания в малой палате швейцарского федерального парламента, в Совете кантонов, остался без изменений: демохристиане и либералы (CVP и FDP) будут по-прежнему иметь в сенате большинство, что значительно приглушает значение «победы» зеленых и левых сил на выборах октября 2019 года.

Теоретически тактические целевые альянсы могли бы заключать между собой социалисты (SP) и партия «Зелёных» (Grüne), и тогда они могли бы образовывать большинство с демохристианами или с либералами. Консерваторы из Швейцарской народной партии (SVP) остаются в изоляции, возможности образовать какое-либо тактическое целевое большинство у них нет даже в теории.