После ограбления банка в Швейцарии потребовали казни русских нигилистов

«Никакой пощады бандитам»: таково было общее настроение во «французской» («вэлшской») части Швейцарии в 1907 году после того, как двое русских совершили ограбление банка и застрелили при этом двух человек. Andrea Caprez

В начале 20-го века российские, а также итальянские анархисты чувствовали себя в Швейцарии довольно вольготно, тем более, что власти никаких специальных мер не предпринимали: федеральные потому что не могли (миграция была делом кантонов), а у кантонов ресурсов для противодействия им не было. Однако после того, как в 1907 году при налете на банк в Монтрё двое россиян устроили дикую стрельбу, настроение в стране поменялось резко и радикально: никакой пощады бандитам, а лучше всего применить к ним высшую меру социальной защиты, то есть смертную казнь. 

Утром 18 сентября 1907 года в городке Монтрё на Женевском озере разыгралась погоня, подобная сцене из криминального кинобоевика. Двое мужчин со всех ног несутся по Авеню дю Курзаль (Avenue du Kursaal). «Держите их, держите их!», — кричат прохожие. Почтовому служащему Огюсту Вильямозу (Auguste Vuilliamoz) удается повалить одного из убегавших на землю. Другой, по словам очевидца, удирает прочь «как заяц». Нотариус Жюль Фавр (Jules Favre) храбро преграждает ему путь. Беглец стреляет из револьвера нотариусу в ногу и бежит дальше. Парикмахера Жоржа Бэра (Georges Bär), ринувшегося навстречу преступнику из своего салона, постигает та же участь, выстрел наносит ему тяжелое ранение.

Сотрудник банка Оскар Гудель (Oskar Gudel) был убит в ходе налета на банк в Монтрё в 1907 году. Преступники были россиянами. zvg

В переулке Шопфергассе (Schopfergasse) незнакомцу путь к отступлению преграждает кучер Октав Питте (Octave Pittet). Выстрел. Крик. Питте медленно оседает на землю с пулей в животе. Альфреду Никле (Alfred Nicklès), который бесстрашно продолжает преследование, можно сказать, повезло: пуля едва задела его. Наконец появляются полицейские. Им удаётся загнать беглеца, у которого кончились патроны, в курятник местной жительницы, имя которой газеты тех лет тщательно сохранили и донесли до потомков: фрау Террибилини (Terribilini). Будучи препровождёнными в полицейский участок, оба арестованных налетчика хранят упорное молчание. Тем не менее полицейские уверены, что это русские анархисты. А в это время на полу в банке Banque de Montreux в луже крови лежит убитый кассир Оскар Гудель.

Очевидец сообщает, что бандиты принесли для размена купюру в пять марок. Когда Гудель стал выдавать им деньги, один из них в упор выстрелил ему в голову, а другой в этот момент бросился к открытому сейфу и стал набивать деньгами мешок, висевший у него на шее. После этого преступники попытались сбежать. Директор банка, которому сообщили о случившемся по телефону, пришел в ужас. «Бедняга парень! — сокрушался он со слезами на глазах. — Бедный Гудель! Такой достойный молодой человек!»

С трудом удалось предотвратить суд Линча

В тот же вечер преступников переводят в Лозанну для опознания и внесения в картотеку преступников. Полицейские прилагают неимоверные усилия, чтобы защитить их от огромной толпы, грозящей линчевать обоих. В Лозанне население кипит от ярости. Здесь даже полицейские, охраняющие арестованных, подвергаются нападениям со стороны возмущенных граждан. «Как в России» — под таким заголовком газета La Liberté публикует на следующий день информацию о налёте в Монтрё, а также интервью с сотрудником почты, задержавшим одного из преступников.

«Подозрительный тип с бандитским лицом мчался по противоположной стороне улицы в мою сторону. Без колебаний я бросился на него и повалил на землю. Сразу же подоспели свидетели, рассказавшие мне о случившемся. Один из них, рабочий с металлическим прутом в руке, был так возмущен этим подлым нападением, что хотел сразу убить этого типа. Пришлось отвести его в сторону и успокоить». Вечерние газеты подтверждают подозрение, что преступники — русские. Один из них дал признательные показания, сказав, что его зовут Максим Данилов. Стрелявший назвался Паулем Нилистой (Paul Nilista). Сотрудники полиции не сомневаются, что это просто, как бы сейчас сказали, «троллинг». Пресса пишет, что его зовут на самом деле Николай Дивногорский. А «нилиста» — это не что иное, как искаженное слово «нигилист»Внешняя ссылка.

Так во второй половине 19-го века в Российской империи называли молодых людей, которые хотели изменить существовавший в стране государственный и общественный строй, отрицали религию, были материалистами и атеистами, а также не признавали господствовавшие нормы морали. В частности, так называли революционеров-народников. Слово имело явную негативную коннотацию. В прессе Швейцарии писали, что речь идет о «темных преступных личностях», которые, скорее всего, являются профессиональными преступниками, тщательно спланировавшими налет на банк в Монтрё. У них нашли золото, деньги, кинжал, пистолеты новейших образцов, обоймы и патроны к ним, а также два матерчатых мешка для добычи.

Для России подобные преступления — обычное явление

Возмущению общества нет предела. Грабители, пишет газета La Liberté, оказались «анархистами, чьи принципы не идут дальше уничтожения основ порядка и законности». Известие, что кучер Октав Питте от полученных ран в итоге скончался, еще больше раскалило общественную атмосферу. Масла в огонь подлило и подробное описание жертвы в прессе. «Его отверстый рот, словно жертва перед смертью мучительно задыхалась, полуоткрытые глаза, в которых застыл ужас, установленные судмедэкспертами тяжкие телесные повреждения — все это позволяет воссоздать картину этой драмы более или менее точно».

Что касается первого погибшего, Оскара Гуделя, то, как пишет пресса, увидев направленный на него револьвер, тот закричал, после чего преступник и выстрелил. «Тяжелораненый Гудель закричал еще раз: это был крик боли и страха, он попытался схватиться за раму окошка, но в этот момент его настиг третий выстрел — поверх челюсти, около уха. Этот выстрел проник в мозг и стал смертельным. Для России подобные преступления — обычное явление», — разъясняла газета «La feuille davis du Valais». «У нас пресса ограничивается краткими сообщениями, к ним привыкаешь и почти не замечаешь их, тем более, что всё это происходит где-то в далекой стране.

Газета «LÏmpartial» сообщает о двух убийцах-россиянах. zvg

Однако на этот раз драма разыгралась уже не в России, а в Швейцарии, совсем рядом с нами, в Монтрё. Возникает вопрос, как долго еще будет терпеть Швейцария тот факт, что анархисты и прочие преступники используют ее в качестве своего испытательного полигона. Заслуженное наказание для таких разбойников — это смертный приговор. Нельзя допускать, чтобы русским террористам казалось, будто в стране, давшей им убежище, они могут совершать свои кровавые бандитские преступления и оставаться безнаказанными».

Бесплатные курсы для иностранцев?

Эти решительные слова не остались без последствий: СМИ уже тогда имели возможность в значительной степени воздействовать на аудиторию. Когда преступников переводили в окружную тюрьму в Веве, возмущенная толпа громко требовала для них высшей меры наказания. Тюремный фургон-«автозак», в котором их везли, был забросан камнями, его стекла были разбиты, разъяренные жители стучали по стенкам фургона палками. Были, правда, слышны и более умеренные голоса. Газета L’Essor, издание христианско-социальной направленности, предостерегала от «ксенофобского духа», который может «привести в Швейцарии к ограничению свободы слова и ужесточению (кантонального) законодательства, регулирующего порядок предоставления политического убежища».

«Сильное общество не нуждается в высылке иностранных элементов, оно интегрирует их или, по меньшей мере, оказывает на них влияние. Надо создавать для иностранцев бесплатные курсы, где им рассказали бы о происхождении и принципах нашей демократии, об основах общественной и индивидуальной морали и о нашей цивилизации». Однако большинство населения считает иначе: за короткое время в Веве организуется даже «народная дружина самообороны», чтобы вместе с полицией поддерживать покой и порядок. «Нам бы всем стоило поучиться на примере Веве. Необходимо, чтобы мошенники всякого рода знали, что мы сыты по горло их хамством и террором», — размышляет газета La Liberté.

Во время допроса арестованные грабители дают противоречивые показания и явно лгут. Тем не менее, полиции удается установить личность «Нилисты». Его и в самом деле зовут Николай Дивногорский, ему 26 лет и он женат. Он является восторженным почитателем философии Толстого, друзья называют его даже «Николай Толстой». В России официальные показания полиции дала и его мать. Она говорит, что ее сын сначала «пошел в народ», он хотел жить среди крестьян и проповедовать революцию. Потом, вернувшись в лохмотьях домой, он заявил, что намерен изучать сельское хозяйство. Потом он исчез и несколько лет о нем ничего не было слышно.

Сгоревший матрас как эпилог драмы

Позиция матери непонятна: то ли она была плохо информирована, то ли хотела выгородить сына. А между тем Н. Дивногорский был одним из создателей подпольной революционной ячейки в Санкт-Петербурге. Ее члены совершали покушения и добывали средства для революционной борьбы при помощи грабительских налетов и шантажа. Потом Дивногорского предал провокатор. Его посадили в Петропавловскую крепость, где он изображал сумасшедшего до тех пор, пока его не перевели в больницу, откуда он смог в итоге бежать за границу.

По словам матери, Дивногорский еще в детстве страдал приступами головокружения. Позже у него была якобы обнаружена «неврастения», модная тогда болезнь, сродни нынешнему не менее модному «синдрому эмоционального выгорания» (burnout). Во время своего заключения в Швейцарии он все время утверждал, что страдает от галлюцинаций, однако обследовавший его психиатр приходит к заключению, что тот здоров как бык и абсолютно вменяем. В мае 1908 года начинается судебный процесс.

Сообщник Дивногорского утверждает теперь, что он часовщик и зовут его Максим Дубовский. Обвиняемые в один голос заявляют, что совершили налет на банк лишь для того, чтобы отослать свою добычу революционерам в Россию, но убивать они никого не собирались. «Я выстрелил случайно. Я просто растерялся, — клянется Дивногорский. — Я искренне сожалею о смерти кассира». Но раскаяние ему не помогает. Суд признал его виновным в преднамеренном убийстве и приговорил к пожизненному заключению. Дубовский получил 20 лет тюрьмы, потому что было доказано, что насилия он не применял.

В тюрьме Дивногорский пытается свести счеты с жизнью. Как писала газета L’Impartia в короткой заметке от 13 декабря 1908 года, озаглавленной «Эпилог одной драмы», «сначала он бросился в шахту лестницы, впрочем, не нанеся себе никаких особых повреждений, затем пытался повеситься, тоже неудачно. Отсидев полгода, Дивногорский попытался поджечь матрас. Охране удалось предотвратить пожар, но ядовитых газов, образовавшихся во время горения, хватило, однако, чтобы Дивногорский получил воспаление легких. Эта болезнь его в итоге и убила».

Теракты в Швейцарии

В Швейцарии ничего и никогда не происходит? Если повнимательнее взглянуть в историю страны, то мы увидим, что политически мотивированный терроризм имел место в стране куда в большей степени, чем нам кажется сегодня. Жертвой самого первого классического политического теракта на земле Швейцарии стала Герцогиня Амалия Евгения Елизавета Баварская (Elisabeth Amalie Eugenie, Herzogin in Bayern), супруга императора Франца Иосифа I, императрица Австрии, заколотая в Женеве 10 сентября 1898 года  анархистом Луиджи Луккени (Luigi Luccheni).

Однако, как оказалось, это было только начало. Затем Швейцария пережила самую настоящую волну политически мотивированных терактов, источником которых стало анархистское подполье. Анархисты нападали на банки и полицейские казармы, они пытались взрывать поезда, шантажировали богатых промышленников и предпринимателей, убивали своих политических противников и оппонентов.

Как правило, террористы имели иностранное происхождение, попадая в Швейцарию из России, а также Италии, Германии и Австрии. Нередко они просили и получали в Швейцарии политическое убежище, но только для того, чтобы продолжить свою деятельность. Швейцарцев среди террористов-анархистов было очень мало, и почти всегда они находились под влиянием зарубежных анархистских кругов. Страх, который распространяли анархисты, был порой куда больше фактически нанесённого ими ущерба. Часто, мастеря свои бомбы-самоделки, анархисты сами же на них и подрывались.

И тем не менее для Швейцарии как государства анархистский террор был серьёзным вызовом, реагировать на который Конфедерация пыталась укреплением законодательных основ противодействия террористической угрозе. Так называемый «Закон об анархистах», принятый в 1894 году, значительно ужесточал меры наказания за все деяния, совершенные при помощи взрывных устройств или за помощь в подготовке таких деликтов. Одновременно швейцарские кантоны, как правило, отказывались ужесточать миграционное законодательство, на основе которого они щедро предоставляли политическое убежище всем иностранным «диссидентам».

Русскоязычную версию материала подготовили Юлия Немченко, Игорь Петров.