Шарль-Альбер Сангрия, Николя Бувье, Анн-Мари Шварценбах, Элла Майар, Хуго Лётчер и другие… Среди швейцарских литераторов можно насчитать немало путешественников, отправлявшихся в скитания по следам Блеза Сандрара. Последователи эмигрантской традиции, они поколение за поколением устремляются в большой мир, чтобы рассказать о собственных человеческих переживаниях.

«Путешествие – это средство, а не цель. Это рабочий инструмент для развития эмпатии, школа созерцания, хороший урок существования в бедности. Путешествие часто напоминает ролевую игру, которая дает тебе роскошную возможность каждое утро начинать новую жизнь.

В этой жизни больше интенсивности, больше размаха и больше потрясений. А значит, по возвращении ты уже больше не будешь тем, кем ты был прежде». Так говорит Блез Хофманн (Blaise Hofmann), 35-летний писатель из кантона Во, который в 2009 году стал победителем литературного конкурса им. Николя Бувье («Prix Nicolas Bouvier»).

«Сангрия и Сандрар были друзьями. Бувье называл себя должником этих двоих. Сегодня юная Од Сень (Aude Seigne) говорит, что в своем творчестве она активно черпает из писательского наследия Николя Бувье. Это не случайность, что у нее сложилось прекрасное взаимопонимание с Блезом Хофманном.

То общее между всеми этими людьми, читающих книги друг друга, состоит для меня в их поиске возможностей как можно более интенсивно ощутить свое собственное бытие, ощутить его сильнее, чем это получается в обычной жизни. Путешествие дает им такую возможность». Это мнение Каролин Куто (Caroline Coutau), директора швейцарского издательского дома «Editions Zoé».

Наследие Маргинал в созвездии «Плеяды»

Автор: Ганиа Адамо (Ghania Adamo) и Джули Хант (Julie Hunt).

Два тома автобиографических произведений Блеза Сандрара, швейцарского поэта, путешественника и писателя-анархиста, стали одним из самых ярких ...

Затем она добавляет: «В истории Швейцарии можно найти великих путешественников, а также писателей, регулярно совершающих прогулки и восхождения… Есть даже авторы, путешествующие, не выходя из своей комнаты в собственных книгах: они вписаны в ту же логику. Бувье, Сангрия, Пестелли, Анн-Мари Шварценбах, которая в большей степени журналист, чем писатель, Элла Майар – скорее, путешественница-авантюристка, чем писатель. Но это также и Роберт Вальзер, который, как известно, любил ходить пешком.

Сандрар был путешественником, свободно физически  передвигавшимся по земному шару. Но он был способен и отправляться во «внутренние» путешествия, как, впрочем, в большей или меньшей степени, все вышеупомянутые авторы. Не будучи самовлюбленными «нарциссами», они, тем не менее, много говорят о себе самих. Возможно, они делают это для того, чтобы лучше  показать нам свою человеческую натуру. Именно поэтому мы читаем их с таким интересом».

Когда наемники превращаются в литераторов

Традицию творческих писательских путешествий начали в Конфедерации уроженцы немецкоязычной ее части. По мнению Петера Ульца (Peter Utz), профессора немецкой литературы в Университете Лозанны, она восходит к временам расцвета швейцарского военного наёмничества.

«Эти швейцарские кочевники были часто очень внимательными зрителями и слушателями. Опыт расставания с родиной подталкивал их к литературной деятельности, а момент возвращения в страну нередко становился важным творческим катализатором».

Первым «наёмником, подавшимся в литераторы», стал Ульрих Брекер (Ulrich Bräker), автор романа «История жизни и достоверных приключений бедного малого из Токенбурга» (1856 г.). Брекер стал писателем по возвращении из Берлина эпохи императора Фридриха II, после службы в прусской армии.

«Его тексты представляют собой очень необычный взгляд, отмечающий разницу между той Швейцарией, которую он находит, но не узнает, и той, которую покинул когда-то. Этот взгляд становится критическим из-за трудностей, с которыми он сталкивается, стараясь наладить свою жизнь и вписаться в общество, которое больше ему не родное», - поясняет Петер Ульц.

В рамках нейтралитета

«Все эти люди, скорее, находятся в положении прилежных наблюдателей, нежели людей, играющих активную жизненную роль», - констатирует Каролин Куто. «Оставаться в стороне, внимательно подмечать детали, держаться скромно и осмотрительно - все это очень по-швейцарски».

Петер Ульц дополняет: «Сдержанная деликатность, проявляемая многими из этих писателей, возможно, имела свои корни в сторонней позиции нейтрального наблюдателя, официально занятой Швейцарией с началом войны в 1914 году, а также в теории «интеллектуального нейтралитета», провозглашенной швейцарским писателем Карлом Шпителлером (Carl Spitteler) и ставшей затем одним из оснований присуждения ему в 1919 году Нобелевской премии по литературе.

Двойная идентичность

Берлин остается очень плодотворным полюсом притяжения для немецкоязычных швейцарских писателей. Петер Ульц подтверждает это яркими примерами.

«Томас Хюрлиманн (Thomas Hürlimann), например, жизненно нуждается в определенной дистанции, чтобы писать о Швейцарии. Или взять Маттиаса Цшокке (Matthias Zschokke). Он о Швейцарии не пишет, но он ощущает себя по-настоящему швейцарцем именно в Берлине…».

Следуя той же логике Париж становится Меккой для литераторов из франкоязычной Швейцарии, а Италия – для писателей из Тичино. А причина здесь в особенной ситуации, в которой находится швейцарская литература, вынужденная как-то учитывать тот факт, что в Швейцарии политическая принадлежность не совпадает с культурой, к которой обращается писатель.

«Нам всегда было необходимо найти центр притяжения к основной языковой культуре, который находился бы вне Швейцарии, и это приводило и приводит до сих пор к некой раздвоенности и к необходимости постоянно переходить туда и обратно между двумя культурами», - подчеркивает Петер Ульц.

Гвидо Педрожетта (Guido Pedrojetta), ассистент кафедры итальянской литературы в Университете г. Фрибур, поясняет, что из-за небольших размеров своего родного кантона писатели из Тичино в особенной степени нуждались в творческих и духовных связях с Италией.

В качестве примера он ссылается на Энрико Филиппини (Enrico Filippini), чей роман «Последнее путешествие» («L'ultimo viaggio») рассказывает о возвращении в Тичино человека, больного раком.

«Прожив всю свою жизнь в Италии, ему необходимо было вернуться к собственным истокам, пусть даже он рисковал превратить свою собственную колыбель в гроб. В этом смысле, одновременно прямом и метафорическом, вояж трансформируется в метафору жизни вообще».

Живя и работая к югу от знаменитого суворовским переходом перевала Сен-Готтард, писатели кантона Тичино воспринимают остальную часть страны как своего рода «терра инкогнита», землю, которую еще предстоит открыть, словно это какая-то заграница.

«Наверное, именно поэтому в романе «Игра в монополию» («Le Jeu du Monopoly») писателю Джованни Орелли (Giovanni Orelli) удалось создать очень занимательный и поучительный портрет Швейцарии», - добавляет Гвидо Педрожетта.

Развитие жанра

Освоив самые экзотические окраины Европы и региона Средиземноморья швейцарские писатели-путешественники, благо современные средства транспорта это позволяют, обратили затем свой взгляд на Азию, которая в наши дни широко представлена в современной швейцарской литературе. Не обижают они своим вниманием и Америку – а вот Африке как-то в этом смысле повезло не очень.

«Отношение швейцарских литераторов к зарубежью долгое время, особенно в период до Первой мировой войны, формировалось с учетом необходимости постоянно искать новые источники вдохновения, поскольку считалось, что внутри страны, маленькой и без собственных природных ресурсов, искать вдохновение бессмысленно», - поясняет Даниэль Маггетти (Daniel Maggetti), профессор французской литературы в Университете г. Лозанна.

В 20 веке жанр «трэвелога» («литературы странствий») совершенствовался, главным образом, там, где речь шла о форме. «Раньше целью было описать реальность, связать воедино факты, которые происходили в действительности и непосредственным участником которых был рассказчик», - указывает Д. Маггетти.

Этот литературный жанр «развивался параллельно с дневниковыми отчетами о путешествиях и с жанром репортажа. Б. Сандрар стал новатором, поскольку ему удалось трансформировать реальность, добавив к классическому рассказу о путешествии свою личную мифологию».