Швейцарцы в аду Вердена и Соммы

Французская 75-мм артиллерия ведет заградительный огонь во время битвы под Верденом. AFP

Швейцария в период Первой мировой войны оставалась нейтральной. Тем не менее, война оказала на нее самое непосредственное влияние: если немецкие кантоны в целом склонны были поддерживать Германию, то общественное мнение западных областей Швейцарии склонялось на сторону Франции. Уникальное политическое и государственное устройство Швейцарии предохранило страну от раскола, тем не менее, немало швейцарцев принимали участие в войне. 

Если говорить о тех из них, кто сражался на стороне Франции в битве под Верденом, то в основном это были французы, в свое время осевшие на постоянное жительство на территории кантонов Женева, Юра и Фрибур. Такие, например, как Рафаэль Радро (Raphaёl Radraux) из города Бюль (Bulle), который не просто воевал, но еще и вел военный дневник. Но о нем чуть позже. Кроме того, немало швейцарцев были солдатами французского Иностранного легиона. Многие из них приняли участие в сражении на реке Сомма и погибли в ходе кровопролитной операции по захвату укрепрайона Белуа-ан-Сантер (Belloy-en-Santerre).

Однако начнем с Вердена: 21-го февраля 1916 немецкая армия начала широкомасштабное наступление на эту крепость, которая считалась неприступной и была для Франции настоящим символом «Великой войны». В битве были задействованы две трети всех французских дивизий. «Кто не был под Верденом, тот не участвовал в войне», — писал французский солдат и позже писатель Жак д’Арно (Jacques d’Arnoux, 1896 — 1980).

Согласно данным, опубликованным на сайте французского министерства обороныВнешняя ссылка, за десять месяцев боев в окрестностях Вердена погибли 77 солдат из Швейцарии. Большинство из них служили в пехоте. «Убит в ходе боестолкновений с противником». Такую лапидарную надпись можно увидеть на большинстве справочных карточек, составленных как во время, так и уже после войны и содержащих персональные данные павших солдат.

Каждая такая надпись означала, что данный военнослужащий погиб в бою, что может быть подтверждено свидетелями. Но кто же были все эти люди? Как поясняет историк Жером Кристанас (Jérôme Christinaz), как правило, все они были французами, осевшими в Швейцарии, но потом либо призванными в армию, либо принявшими решение покинуть нейтральную Конфедерацию и добровольно отправиться на фронт. Но есть тут и еще одно обстоятельство.

«Действовавшее в то время законодательство (в частности, Закон от 10-го марта 1831 года) разрешало иностранцам принимать участие в боевых действиях на стороне Франции только в составе Иностранного легиона. Однако в боях под Верденом Иностранный легион не участвовал, а швейцарцы там были. Как это объяснить?»

Неисповедимые пути войны

Объяснить это противоречие можно только одним: не исключено, а скорее всего очень даже вероятно, что в битве под Верденом участвовали не только французы, жившие ранее в Швейцарии, но и швейцарцы, получившие французские паспорта. Как известно, накануне войны законодательство Франции позволяло иностранцам, в том числе и швейцарцам, получать гражданство в упрощенном порядке, при условии, что во время войны они будут участвовать в ней добровольцами, о чем подпишут соответствующее заявление. Получив права гражданства во Франции, такие люди отказывались от швейцарского гражданства.

Без сомнения, это относится, например, к Франсуа Эмилю Эритье (François Émile Héritier), который родился в деревне Грануа (Granois), принадлежавшей к общине Савьез (Savièse) кантона Вале, и который с 1914 года служил во французском 267-ом пехотном полку. Тоже самое можно сказать и о швейцарце немецкого происхождения Готтфриде Хегглине (Gottfried Hegglin), погибшем 20 апреля 2016 года близ города Кюмьере (Cumières) в 10-ти километрах к северо-западу от Вердена.

Судьба этих солдат является, наверное, самой яркой иллюстрацией «неисповедимости» путей первого в истории мирового вооруженного конфликта. Кто бы мог подумать, что все они, — включая, например, неких граждан кантонов Ури и Юра по фамилии, соответственно, Ручман (Rutschmann) и Вальдт (Waldt), — родившись в нейтральной Швейцарии, станут жертвами глобальной войны?

Тоже самое можно сказать и о гражданах кантонов Вале и Женева по фамилии, соответственно, Эритье (Héritier) и Деларз (Delarze): вряд ли они предполагали, что завершат свою жизнь в ходе попытки французских войск овладеть стратегически важным населенным пунктом Кюмьер-ле-Мор-Омм (Cumières-Le-Mort-Homme), который был разрушен так сильно, что после войны было принято решение его просто не восстанавливать.

В конце октября 1916 года обстановка вроде бы изменилась в пользу французов, 230-й полк которых получил боевое задание «захватить и зачистить» вражеские оборонительные порядки в направлениях Фюмэн-Вальд (Fumin-Wald) и Этан-де Во (Etang de Vaux). Однако надежды на скорую и легкую победу были напрасны: в результате этой операции погибли около десяти военнослужащих французской армии родом из франкоязычных кантонов Западной Швейцарии.

Верден глазами Рафаэля Радро

Рафаэлю Радро (Raphaël Radraux) повезло больше. Будучи главной городского духового оркестра в швейцарском городе Бюль (Bulle) он, как и все французские граждане, был призван в армию в августе 1914 года. В июле 1916 года он находился в Вердене. В своем дневнике, выдержки из которого в 2009 году швейцарский историк Пьер-Ален Столарски (Pierre-Alain Stolarski) опубликовалВнешняя ссылка в своей работе под названием «Les souvenirs de guerre d’un directeur de fanfare bullois: Raphaël Radraux (1881-1963)» Р. Радро рассказывает о «событиях, которые оказали на меня неизгладимое впечатление».

«Все небо охвачено пламенем. Грохот стоит оглушительный. Со всех сторон видны языки пламени, вырывающиеся из пушечных жерл. Выстрелы тяжелых орудий напоминают рёв льва (…). Представьте себе, дорогой читатель, какой грохот и какое опустошение исходят от 3 200 орудий, из которых стреляют ночью по 8-10 часов подряд». Строки, которыми военный музыкант и санитар Р. Радро описывает рискованную перевозку раненых в тыл, не могут никого оставить равнодушными.

«Зона, которую надо было пересечь, вся была изрыта снарядами. В некоторых воронках могла поместиться повозка вместе с конем. Санитарам, вчетвером транспортировавшим на носилках одного раненого, приходилось лавировать между этими воронками. Путь их проходил, как правило, по краям глубоких ям, остающихся от разрывов. Всю ночь французы и немцы запускают осветительные ракеты (…). Каждый раз, когда взлетает такая ракета, надо пригнуться, чтобы тебя не заметили». Для Рафаэля Радро война закончилась в 1917 году, когда он с тяжелыми ранениями вернулся в свой родной кантон Фрибур.

Следы битвы под Верденом заметны и столетие спустя. akg-images

Швейцарская драма на Сомме

В Швейцарии, как известно, существовали столетние традиции военной службы по найму за рубежом. В 1927 году такая служба была отменена, и единственным местом для тех швейцарцев, кто хотел испытать свою судьбу в роли «солдата удача», был французский Иностранный легион (не считая личной швейцарской гвардии Папы Римского). Для тех, кто в рядах Легиона попал тогда на фронт, воистину судьбоносным стало сражение на реке Сомма. Начиная с 1 июля 1916 года, когда началось франко-британское наступление, и вплоть до окончания сражения в декабре 1916 года, на этом фронте погибли 130 военнослужащих-швейцарцев.

Наступление союзников по Антанте началось неудачно, несмотря на то, что готовилась эта операция заранее. В ходе боев 1 июля плохо подготовленные «томми» (так называли британских солдат), пойдя в атаку, были встречены кинжальным пулеметным огнем «бошей» (уничижительное название немцев). В итоге всего погибло более 20 тыс. человек и еще 35 тысяч были ранены. Этот был «настоящий „мировой рекорд“ для войны, которая велась еще без использования ядерного оружия», — говорит историк Ален Денизо (Alain Denizot).

Именно в этот день, 1 июля, несколькими километрами южнее этого места гражданин Женевы Гюстав Марольф (Gustave Marolf) из 1-го полка Иностранного легиона пишет своему брату Альфонсу (Alphonse): «Хочу использовать передышку, чтобы написать тебе и сообщить, что только что на поле боя я был произведен в ротные командиры. Порадуйся же вместе со мной. Ты даже не можешь себе представить, что такое наша артиллерийская подготовка. Пока я тебе пишу, нас буквально оглушает грохот орудий всех калибров».

После этого вестей от него больше не было. Альфонс, брат Гюстава, проживавший в Женеве, был обеспокоен и попытался навести справки. А еще через два месяца он получил письмо, подписанное генералом Эмилем Файолем (Émile Fayolle, 1852-1923), который в 1916-ом году был командующим 6-ой армией и участвовал с ней в битве при Сомме. «Это был блестящий офицер с удивительной жаждой деятельности. После взятия ожесточенно боронявшегося населенного пункта он должен был объединить под своим командованием остатки двух рот. Возглавляя их и ведя в бой, Гюстав Марольф геройски погиб».

«Убит в боестолкновении с противником». Был человек — и нет его, остался только военный крест с пальмовой ветвью. Альфонс не останавливается и, преодолевая скорбь по погибшему брату, пытается выяснить все обстоятельства его смерти. Он узнает, например, что 4 июля 2016 года его брат получил ранение под правый глаз. «Он категорически отказался от эвакуации в тыл», — сообщает ему один из военачальников Иностранного легиона. В качестве же основного источника для Альфонса стал солдат Легиона по фамилии Бейли (Bailly) родом из кантона Во, который был ординарцем Гюстава Марольфа и последним, кто видел его живым». Он-то и рассказал, как все произошло.

«Во второй половине дня 5 июля 1916 года я должен был передать ему приказ вышестоящего командования. В царящем вокруг хаосе мне все-таки удалось найти его, но было поздно. Я наткнулся на него через мгновение после разрыва немецкого снаряда. Командир роты Марольф, тяжело раненый в грудь, лежал на земле в окопе». Он умер на носилках по пути в госпиталь.

Кровавая бойня в Белуа

Кроме Гюстава Марольфа 4 и 5 июля 1916 года погибли еще 43 швейцарца. Большая их часть участвовала в штурме деревни Белуа-ан-Сантер (Belloy-en Santerre), расположенной к востоку от города Амьен (Amien). Как свидетельствовал молодой тогда еще британский офицер Уинстон Черчилль, это была на тот момент, наверное, «самая сильная и наилучшим образом защищенная крепость на свете».

Один из участников штурма, командир роты Альберт де Чарнер (Albert de Tscharner, 1875 — 1948), в роду у которого было несколько поколений наемных швейцарских солдат, служивших французской короне еще со времен средневековья, докладывал вечером 4 июля 2016 года по итогам штурма: «11-я рота понесла страшные потери под непрерывным пулеметным огнем врага в ходе выдвижения по направлению от Эстре (Estrées) к Белуа-ан-Сантер. Погибли практически все офицеры и унтер-офицеры. Огромное невозделанное поле было просто все покрыто ранеными». Сам де Чарнер отделался ранением в плечо.

Поздним вечером полк Иностранного легиона подводит «положительный» итог дня: крепость Белуа-ан-Сантер удалось взять, в плен попало от 700 до 900 немцев. Но и французов потрепало изрядно. «На вечерней поверке мы недосчитались пяти офицеров и 112-ти унтер-офицеров, всего без вести пропал 131 человек, среди них швейцарцы Бюрки, Шопар, Дезарцен, Хофштеттер, Жоттеран, Моргенэгг, Тальманн и многие другие. Некоторые из них, как выяснилось на следующий день, скончались от полученных ранений», — пишет в донесении де Чарнер.

Завышенные цифры

Сколько же всего швейцарцев сражались в период с 1914 по 1918 гг. на французской стороне в бригадах Иностранного легионаВнешняя ссылка? В монографии «Honneur et fidelite» («Честь и верность»), посвященной истории военной службы швейцарцев за рубежом, ее автор швейцарский историк Поль де Вальер (Paul de Vallière, 1877 — 1959) исходит из того, что в рядах Легиона в период Первой мировой сражалось до 14 тыс. швейцарцев, хотя, наверное, следует исходить из того, что цифра эта завышена.

«Швейцарцы в среднем составляли немногим более одной трети личного состава основных полков Легиона», — пишет в 1916 году Готе де Гутт (Gauthey des Gouttes), экс-председатель Швейцарского комитета на службе Франции. По его оценкам, речь идет о 2,5 тыс., максимум о 3 тыс. швейцарских граждан. Вальтер Шер (Walter Scher), солдат 1-го полка Легиона, писал после завершения войны, что «с начала боевых действий элитные полки Легиона провели более 39 тыс. операций в разных регионах мира, всего в них участвовало до 8 тыс. швейцарцев».

Почему именно Верден?

В монографии «Верден — 1916» («Verdun 1916»), вышедшей недавно во французском издательстве «Editions Tallandier», немецкий историк Герд Крумайх (Gerd Krumeich) и его французский коллега Антуан Прост (Antoine Prost) вновь ставят перед собой старый вопрос: «Почему именно Верден?». Зачем надо было атаковать крепость, которую сами же немецкие военные эксперты незадолго до войны признали неприступной?

Существует теория, которая опирается на знаменитый «Рождественский меморандум» («Weihnachts-Memorandum»), написанный якобы в 1915 году Эрихом фон Фалькенхайном (Erich von Falkenhayn; 1861 — 1922), военным министром (1913–1914) и начальником генерального штаба (1914–1916) Германии. В этом документе высокопоставленный военный якобы, писал о том, что Верден нужно атаковать уже только потому, что французы твердо решили не отдавать его, и что именно здесь «можно было бы „обескровить“ французов и принудить их к выходу из войны».

Герд Крумайх и Антуан Прост, однако, сходятся во мнении, что никакого «Меморандума» Э. фон Фалькенхайн никогда не писал. «Легенда же об этом документе базируется на мнении, которое, вполне возможно, циркулировало — на момент Рождества 1915 года — в военных кругах Германии и которое исходило из того, что Верден имеет настолько большое значение для Франции, что в случае войны французская армия наверняка бы бросила все свои силы на его защиту. Цель же немцев состояла лишь в том, чтобы осуществить именно в этой стратегической точке решающий прорыв».

Перевод на русский и адаптация: Юлия Немченко