Карьера «Старой дамы» в СССР, США, Германии и Африке

Адаптация пьесы «Визит старой дамы» 1992 года сенегальского режиссера Джибрила Диопа Мамбети (Djibril Diop Mambéty). Alamy Stock Photo

Критическое отношение драматурга к социуму до сих пор остается актуальным. Был ли он «швейцарофобом»?

Классику мировой и швейцарской литературы Фридриху Дюрренматту исполнилось бы сегодня 100 лет. Его критическое отношение к социуму, отраженное в таком классическом тексте, как «Визит старой дамы», до сих пор остается актуальным. На родине его часто называли «швейцарофобом». Сегодня наследие драматурга стремятся «подстроить под себя» самые разные «прогрессивные» активисты, однако Дюрренматт гораздо выше и больше мелкой политической суеты. 

При этом архетипичные герои и ситуации текстов Дюрренматта находили отклик и казались актуальными далеко за пределами европейского культурного контекста. Например, в свое время на ливанском национальном телевидении шла теленовелла Allo Hayeti, или «Привет, жизнь моя». В центре этого формата находилась история супружеской пары, отношения внутри которой, взлеты и падения этих отношений во многом развивались на фоне мировой литературы, частично переплетаясь с ней. 

В пятом эпизоде теленовеллы главные герои репетируют роли Альфреда Илла и Клер Цаханасян, а пьеса «Визит старой дамы» становится формой и фоном отношений самих героев. Театр сливается с реальной жизнью. Став своего рода вставным повествованием, классический сюжет завершается неоднозначным хэппи-эндом: Альфред Илл в последнюю секунду был помилован, но теперь он должен жить среди тех, кто был готов его убить и предать. Дюрренматт не очень был доволен такой экранизацией. Впрочем, он, как правило, критиковал почти любые попытки перенести его тексты на экран. 

Сам Дюрренматт указывал, что он «предлагает в этой пьесе не мораль, а жизнь, что он изображает людей, а не марионеток» и что «Клер Цаханасян, осыпавшая деньгами свой родной город, не олицетворяет собой ни план Маршалла, ни Апокалипсис». Вместе с тем эта пьеса закрепила характерную коллизию, ставшую визитной карточкой Дюрренматта в качестве великого драматурга. Если для французской интеллектуальной драмы такой коллизией был диспут, поединок идей, то для всего творчества Дюрренматта стал характерен лейтмотив разоблачения, судебного дознания, попыток понять природу сил, выходящих порой за пределы компетенции любого рационального суда. 

Наследник Сократа

На русском языке текст этой пьесы появился еще в 1958 году. Экранизация же пьесы Фридриха Дюрренматта «Визит старой дамы» (Der Besuch der alten Dame), сделанная в 1989 году на киностудии «Мосфильм» выдающимся актером и режиссером Михаилом Козаковым (1934-2011), принадлежит к лучшим экранизациям произведений швейцарского классика в мире наряду, может быть, с фильмом «Обещание» (The Pledge), сделанным Шоном Пенном (Sean Penn) в 2001 году.

В названии постановки М. Козакова прилагательное «старой» исчезло: наверное, режиссер решил пожертвовать волнообразной музыкой, присутствующей в немецком оригинальном названии, ради двух коротких, как выстрелы в лицо, слов «Визит дамы». И в самом деле, эта пьеса при первом знакомстве производит убийственное впечатление. И это понятно: в центре сюжета стоит проблема моральных основ общества, и понятно, с моей точки зрения, чем могла привлечь эта пьеса М. Козакова: на излете советской истории он хотел разобраться в онтологических основах лжи, ханжества и показного морализаторства, в котором окончательно утонула советская утопия реального социализма. 

На тот момент я не знал ничего ни о Швейцарии, ни о самом Дюрренматте. А тогда меня поразила главная героиня, Клер Цаханасян (ее играет великая Екатерина Васильева), которая приехала в городок Гюллен (в буквальном переводе: Навозогорск, некий Скотопригоньевск на новый лад), с тем чтобы отомстить предавшему её Альфреду Иллу (его играет не менее великий и недавно, увы, умерший Валентин Гафт), которого она любила в юности. 

Литература

История Швейцарской ЛитературыВнешняя ссылка в 3-х томах. М.: ИМЛИ РАН, 2005. Том 3. И.С. Павлова. Фридрих Дюрренматт. Стр. 298-344.

Поражает план Клер — убить Альфреда не самой, но руками города, общества. Поражает и сам Альфред. Гафт гениально передает обыкновенного человека, которому не чуждо ничто человеческое. Он может совершать ошибки. Но он не зациклен на мести, как Клер. Он не разлагается медленно, по ходу пьесы, как город, который сначала решительно сказал: “Нет, мы не предадим нашего гражданина” и который потом столь же убедительно нашел тысячу причин, чтобы предать его. Он единственный, кто наделен способностью к критической саморефлексии. И именно он и обречен на гибель. 

Критика колониализма и постколониальной Африки

Самая близкая к букве и в то же время самая удивительная и парадоксальная в смысле духа адаптация пьесы «Визит старой дамы» была сделана в 1992 году сенегальским режиссером Джибрилом Диопом Мамбети (Djibril Diop Mambéty). Умерший от рака в возрасте 53 лет режиссер оставил после себя очень небольшое творческое наследие, которое, тем не менее, позволило ему войти в анналы африканского кино. Действие своего фильма по пьесе швейцарского драматурга он перенес в Колобан (Colobane), бедный маленький городок в регионе южнее Сахары.

Особых перспектив у города нет, но потом на его горизонте возникает призрак надежды: уроженка здешних мест Лингера Рамату (Linguère Ramatou), ставшая на чужбине чрезвычайно богатой и влиятельной, возвращается на родину после своего тридцатилетнего отсутствия. Городу она предлагает ошеломляющую сумму в 100 миллиардов западноафриканских франков, но при одном условии: Драман Драме (Dramaan Drameh), местный розничный торговец, совративший Рамату и бросивший ее потом на произвол судьбы, должен умереть.

Сенегальский режиссер остался очень верен оригинальному тексту и тесно сотрудничал с Фридрихом Дюрренматтом в ходе работы над фильмом. Дюрренматт умер в 1990 году, так и не увидев итоговых результатов. И, когда фильм Hyènes был представлен в 1992 году на Каннском кинофестивале, Мамбети символически оставил пустым место кинозале рядом с собой в память о швейцарском драматурге. Так что если советский режиссер использовал текст пьесы, чтобы поставить под вопрос все то, что «пошло не так в датском королевстве», то африканский его коллега выразил тем самым свое определенное разочарование новыми африканскими государствами, возникшими в результате деколонизации.

«Отхлестали по щекам»

«Господин Дюрренматт, вы своей пьесой просто отхлестали нас по щекам. Спасибо, господин Дюрренматт, что вы нас отхлестали по щекам. Пожалуйста, продолжайте и дальше хлестать нас по щекам». Такова была реакция — согласно воспоминаниям самого Дюрренматта — некоего немецкого театрала на премьеру «Визита старой дамы» в Западной Германии. Там эта пьеса была воспринята как зеркало, на которое этой стране «нечего было пенять». 

Одной из главных тем текста, как считает биограф Дюрренматта Петер Рюди (Peter Rüedi), было «рождение общего благосостояния из духа вытесненной из общественного сознания коллективной вины». В то время в Западной Германии общество не кричало «можем повторить», но, напротив, оно, сказав «никогда больше», тщетно пыталось понять: как так могло случиться, что власть в стране «поэтов и философов» вдруг получили нацисты? Страна переживала второе рождение психоанализа, а потому люди были чрезвычайно восприимчивы к столь радикальной постановке вопросов морали. 

В 1958 году «Старая дама» добралась до Бродвея, а в 1964 году она была экранизирована с Ингрид Бергманн в роли Клер и с Энтони Куинном в роли Альфреда. В некотором смысле идея пьесы, совершив полный круг, вернулась к своим истокам. Первая попытка адаптировать этот материал была предпринята Дюрренматтом сначала в формате рассказа под названием «Лунное затмение» (Mondfinsternis). Действие этого текста было перенесено в Соединенные Штаты: богатый житель деревни возвращается на родину, с тем чтобы уничтожить своего старого соперника. По иронии судьбы голливудский Гюллен был снят на фоне Рима, пытаясь убедить зрителя, что действие этой истории происходит где-то далеко в регионе условного Балканского полуострова.

Высшая награда

Сегодня в Швейцарии пьеса о «Старой даме» является неотъемлемой частью школьной программы. Однако после ее премьерного показа в 1956 году в цюрихском театре Schauspielhaus столь радикальная постановка под вопрос общества как структуры, неважно какого – социалистического или капиталистического, характерная для Дюрренматта и как драматурга, и как общественного деятеля, не всем пришлась по вкусу. Например, власти Швейцарии в лице фонда продвижения швейцарской культуры за рубежом Pro Helvetia отклонили заявку на получение этой пьесой соответствующего гранта, так как данный текст «не может быть характеристикой и представителем настоящего швейцарского духа». 

Ингрид Бергман (Ingrid Bergman) в роли Клер в фильме The Visit. Imago/zuma Press

Власти были последовательны в своем негативизме, последовательным оставался и сам драматург. Вспомним только его знаменитую речь, где он назвал Швейцарию «страной, в которой швейцарцы – и тюремщики, и заключенные в одном лице». Конечно, речь тут идет не о тюрьме, а о гнете общественных конвенций. Тюрьмой как раз был СССР, а не Швейцария. Но вопрос об источниках морали Дюрренматт в этой пьесе поставил ребром, утверждая, что любое общество, масса, толпа, пусть даже идущая под самыми прогрессивными лозунгами («миру мир» или «спасение климата»), способна мгновенно предать тебя и уничтожить, если ей это будет выгодно. 

Сегодня мы все гораздо ближе к решению вопроса об истоках морали, вопроса, о который споткнулся уже Сократ. И благодарить за это следует именно Дюрренматта и его великую пьесу. А еще в этой пьесе поражает абсолютная внутренняя свобода автора, не боящегося ставить «последние вопросы» вопреки мнению «мейнстрима». Сегодня такая свобода стала редкостью. В Швейцарии Фридриха Дюрренматта называли «швейцарофобом» (Nestbeschmutzer). И такой атрибут является для писателя самой высокой наградой.