«Швейцария: не веришь, прими за сказку»

Шильонский замок — чем не кулисы для швейцарской сказки? Keystone / Jean-christophe Bott

Не веришь, прими за сказку — так в России говорят те, кто оказался «по ту сторону колючей проволоки». В советские времена мы все были «по ту сторону», и поэтому рассказы моей бабушки про страну Швейцарию, я воспринимал именно как сказку.

Григорий Михнов-Вайтенко — архиепископ Апостольской православной.

Отец — поэт и драматург Александр Галич, мать — художник Софья Войтенко. После учебы во ВГИКе с 1990 года работал на телевидении. В 2008 году рукоположен в РПЦ. Член Правозащитного совета Санкт-Петербурга и общественного комитета «Свобода совести».

А рассказать ей было о чем! Дело в том, что мой прадед (бабушкин отец), крупный промышленник (до революции он с семьёй жил в Екатеринославе, нынешний город Днепр в Украине), в самом начале ХХ века запланировал переезд всей семьи в Швейцарию. Больше всего ему, человеку, свободно владевшему немецким, естественно нравился Цюрих. Даже сохранились несколько фотографий, на которых счастливое семейство запечатлено именно в этом городе — ездили они туда каждый год. Но пока прадед собирался, пока переводил средства в швейцарский банк (бабушка говорила, что он все хотел добить до круглой цифры — миллион рублей золотом), сначала случился 1914, а потом и 1917 год… Ехать уже было поздно…

Прадед умер после войны в Ленинграде, а занимательная история про его швейцарское наследство, осталась как сказка.

Потом была еще одна сказка: белый шоколад Тоблерон. Его передавали в тюрьму для политзеков. Его и только его. В советское время шоколад в передачах в тюрьму (особенно для политических) был категорически запрещен, но белый Тоблерон передавали под видом специального сахара, который был разрешён.

Я, кажется, его попробовал уже только после Перестройки, до того эти треугольные упаковочки оставались предметом вожделения, но понятное даже ребенку слово «тюрьма» перевешивало. Каким-то образом я уже тогда понимал, что тому же Алику Гинзбургу во Владимирском централе это важнее… Впрочем, в посылках от наших друзей — иностранных корреспондентов, регулярно бывал Тоблерон тёмный, так что детское горе не было уж столь великим.

А потом были годы работы на телевидении, когда едва ли не главным партнером нашей студии «Волшебный фонарь» оказалось швейцарское телевидение SRG SSR. И фестиваль телевизионных программ «Пост-Монтрё», который в начале девяностых трижды проходил в Москве, был организован двумя сторонами. Кстати, это был едва ли не первый независимый телевизионный фестиваль в СССР.

В самый первый раз, когда в Москве, собственно, ещё даже не кончилась советская власть, к нам на Чистопрудный бульвар в фонд кино и телевидения для детей и юношества (больше известный как «Фонд Ролана Быкова») приехала огромная фура с оргтехникой! Факсы, ксероксы, компьютеры и потрясающие канцелярские принадлежности, которые при разрывании упаковки источали необыкновенный запах заграницы.

Этот год мы начинаем серией публикаций под общим названием «Швейцария: взгляд со стороны». 

Наша студия в один момент превратилась в обладателей несметных сокровищ. Кстати, именно на этом ксероксе мы печатали бесконечные листовки в августе 1991 года. Вот, когда мы смогли оценить это чудо техники по достоинству! Не помню сколько мы напечатали, но десяток тысяч — это уж точно. Потом эти листовки относились к Белому дому и Главпочтамту, где их буквально вырвали из рук: в городе был чудовищный дефицит информации. Так что в победу российской демократии швейцарское телевидение внесло свой существенный вклад.

Кстати, факс тогда тоже был задействован. Те же листовки мы рассылали по городам, где были наши друзья и знакомые, в основном региональные студии телевидения, а они в свою очередь сразу зачитывали эту информацию в эфире.

Потом началась совсем другая жизнь. Я неоднократно бывал в Европе и плавая на яхточке с друзьями по Боденскому озеру, регулярно говорил себе, глядя на противоположный берег: «надо бы в Цюрих заехать». Откладывал, откладывал, откладывал… А теперь, во времена ковида и общей напряженности, уже даже и не понять, когда такая возможность возникнет снова.

Впрочем, это не повод для печали. Повод для печали для меня, жителя страны Россия, — это то, как далеко в моей стране до тех демократических принципов, на которых основано швейцарское государство. Невозможно не оценить и равноправное многоязычное устройство, и самоуправляемость кантонов и общенародное обсуждение по каждому значимому поводу.

Лично мне, как человеку придерживающемуся принципов христианской демократии — это кажется необыкновенно важным. Люди должны участвовать в управлении своим государством. Без такого участия все разговоры о свободе и демократии остаются пустым звуком. Сегодня в России мы видим это со всей возможной ясностью.

Я помню, как мои друзья швейцарцы шутили: «В Швейцарии президент конфедерации самый неизвестный человек. Его имени никто не помнит» — и ведь это здорово! Люди сами определяют, как устроена их жизнь. Какие налоги платятся в местный бюджет, какие дома строятся, какие дороги прокладываются, а президенту можно оставить участие в скучных международных конференциях, суть которых мне не особенно интересна и к моей жизни имеет только опосредованное отношение.

Вот такая «сказка» живет у меня в голове. Про умную страну, про людей, которые ценят своё достоинство и умеют оберегать своё спокойствие и независимость. Наверняка эта картина слишком «святочная», ну, тут уж как есть.

И все-таки иногда подмывает спросить: интересно, как там прадедов вклад в цюрихском банке? Кто-то говорил мне, что швейцарские банки сохраняют вклады целых триста лет… Интересно, можно ли его отыскать?

Или лучше оставить как сказку? А? Что скажете?

Автор идеи и редактор проекта: Надежда Капоне.

Предыдущие выпуски: