Есть ли у России демократическая перспектива?

За последние сто лет в России происходил отрицательный отбор, пять волн эмиграции последовательно вымывали из страны носителей демократических ценностей. Keystone / Ivan Sekretarev

Война против Украины стала исторической цезурой, в том числе и для самой России. Поговорили со швейцарскими экспертами на тему о том, есть ли у России еще шанс «вырулить» на демократический путь развития или она и дальше будет превращаться во все более жесткую диктатуру.

Война против Украины стала исторической цезурой, она завершила этап, начавшийся 8 мая 1945 года. Ясно, что после окончания войны фигуры на «великой шахматной доске» будут расставлены иначе, иным будет расклад сил и внутри Европейского союза, с учетом предоставления Украине статуса кандидата на вступление в ЕС. И в этом смысле путь, которым так или иначе пойдет Киев, ясен. А вот что будет с Россией? Есть ли у России еще шанс «вырулить» на демократический путь развития, или она и дальше будет превращаться во все более жесткую диктатуру?

Краткий взгляд в историю: президентство Дмитрия Медведева многими, в том числе и в Швейцарии, было расценено как начало нового этапа «управляемой демократизации» страны. Лозунг «свобода лучше, чем несвобода» всерьез был воспринят в качестве программы развития страны на ближайшее десятилетие. Однако затем, как минимум с момента протестов на Болотной площади в Москве в 2012 году, стало ясно: этим «беспочвенным надеждам» опять не суждено было сбыться. «Обнуление» конституции, попытка убийства Алексея Навального, последовательное уничтожение остатков местного самоуправления (протесты в Хабаровске), тотальная зачистка медийного поля, кульминацией которой стала ликвидация телеканала «Дождь» и радиостанции «Эхо Москвы», репрессии даже в отношении «системных либералов» в правительстве — и, наконец, внешняя агрессия в отношении Украины. О какой демократической перспективе в России может в такой ситуации идти речь?

Почему Россия оказалась там, где она находится сейчас?

Ошибкой было бы утверждать, что в стране есть народ, задавленный репрессивной машиной и жаждущий получить демократические свободы. За последние сто лет в России происходил отрицательный отбор, пять волн эмиграции последовательно вымывали из страны носителей демократических ценностей. В итоге в настоящее время примерно 50-60 процентов россиян в той или иной степени поддерживают агрессивную войну Путина против Украины. Так о какой тогда демократической и правовой перспективе можно вести речь?

Но ведь еще три десятка лет назад все было иначе. Почему Россия оказалась там, где она находится сейчас? «Кремль весьма преуспел во введении российского общества в состояние психологической осады. Трое из четырех россиян считают, что НАТО является враждебной им организацией. Предложение бросить вызов американской гегемонии также встречает широкое одобрение масс. Такое запугивание российского народа состоялось весьма успешно потому, что сейчас в стране нет политических альтернатив системе Путина. Единственные два политика, которые могли бы мобилизовать народ, либо мертвы (Борис Немцов), либо находятся в тюрьме (Алексей Навальный)».

Такого мнения придерживается Ульрих Шмид (Ulrich Schmid), швейцарский славист, литературный критик, доцент кафедры славянских литератур Базельского университета, с 2003 по 2005 год профессор Института славянских языков и литератур в Бернском университете, с февраля 2020 года — проректор по внешним связям в Университете Санкт-Галлена. А вот Беньямин Шенк (Benjamin Schenk), профессор новой и новейшей истории стран Восточной Европы и современной всеобщей истории Исторического факультета Базельского университета, предлагает обратить внимание еще на одно обстоятельство.

Недостаточное участие в экономическом развитии и пропаганда

«Радикальная приватизация экономики в одночасье привела к обнищанию массы населения и обогащению небольшой касты политиков и предпринимателей. В то же время с распадом СССР страна, которая десятилетиями формировала опыт жителей России, в один момент исчезла с политической карты мира. В этих резких и для многих травмирующих событиях многие люди винили новую политическую систему демократии. Владимир Путин умело использовал это недовольство, когда в начале 2000-х годов начал превращать Россию в “управляемую демократию”, а позже — в авторитарную или даже диктаторскую систему», — считает Беньямин Шенк. 

«Если бы можно было позволить массе населения поучаствовать в эксплуатации гигантского богатства страны и получить выгоду от экономического подъема, Владимир Путин не смог бы презентовать себя обществу в 2000-х годах спасителем, который освободит Россию от предполагаемого «хаоса лихих 1990-х». Одобрение же большой частью общества агрессивной войны России против Украины также связано с тем, что многие люди в стране реально поддерживают Путина и его режим». Но не стоит забывать и о влиянии государственной пропаганды. 

На протяжении многих лет государственные СМИ от рассвета до заката утверждают, что в Украине у власти «фашистская хунта», которая при поддержке США угнетает русскоязычное население Украины и готовит войну против России. В отсутствие других источников информации многие люди верят в эту ложь российской государственной пропаганды. Более того, из-за массовых репрессий против любой формы оппозиции сейчас публично высказываться о войне стало опасно для жизни, войну запрещено называть войной. Поэтому что на самом деле думают люди в России о войне, сказать очень трудно.

Но демократия не является ценностью сама по себе – она является ответом на соответствующий социальный запрос. Какие конкретные социально-политические структурные меры следовало осуществить 30 лет назад, чтобы укрепить в стране демократию как экономически жизнеспособную социальную систему, которая приносит пользу всем людям, большинству общества? Ульрих Шмид считает, что России не удалось построить функционирующую партийную систему. Очень часто партии были лишь техническим средством для создания и оформления определенного нужного Кремлю расклада общественных сил. Это относится и к либеральной оппозиции, которая постоянно ссорилась внутри себя и не создала общей программы.

Имперская идея

Но ведь и имперская идея также играет в этом большую роль. Многие даже либерально настроенные оппозиционеры сразу ломаются, когда речь заходит об отказе от традиционного имперского мышления. «В самом деле, — говорит Ульрих Шмид, — имперская идея в России всегда играла роль козыря, который побивал все остальные карты. В 1847 году, например, Виссарион Белинский обрушился на украинского поэта Шевченко с критикой и приветствовал его ссылку в солдаты, организованную царским режимом. Александр Герцен потерял всех своих либеральных сторонников в России, поддержав польское восстание в 1863 году». Возможно, резюмирует он, ослабить этот имперский угар сможет укрепление российского федерализма.

А Украина? Почему там все иначе? Беньямин Шенк уверен, что есть много причин, по которым политические события в Украине пошли по другому пути после 1991 года. Одно важное отличие, как кажется, заключается в том, что в 2000 году там не было “сильного выходца из спецслужб, который решил использовать слабость политической системы для построения собственной вертикали власти”. Медийные проекты конкурирующих олигархов также подавлены в Украине не были, что до недавнего времени обеспечивало наличие на украинском телевидении впечатляющего плюрализма.

В отличие от России при Путине, украинское гражданское общество также имело возможность свободно развиваться в течение последних 20 лет. Положительный эффект в Украине в последние годы, благодаря введенному в 2017 году безвизовому режиму в отношениях Украины с Европейским союзом, имели интенсивные контакты украинцев со странами Центральной и Западной Европы, и для многих в Украине участие в той или иной форме в проекте «Европейский союз» стало на ближайшее будущее надеждой и шансом на лучшую жизнь.

Принуждение к демократии?

Как же в такой ситуации может выглядеть демократическое будущее России? Не секрет, что сравнения между сегодняшней Россией и гитлеровской Германией уже стали привычными. Германии удалось преодолеть гитлеризм и развиться в стабильную демократию, что выглядит историческим чудом. Возможно ли такое чудо в будущей России? Беньямин Шенк согласен, что преодоление Германией гитлеризма — это действительно поразительный феномен, но не следует забывать, что население западных оккупационных зон послевоенной Германии было буквально принуждено к демократии западными союзниками и что основы «экономического чуда» в ранней Федеративной Республике Германии были заложены с помощью плана Маршалла; свою роль сыграло также создание европейского экономического союза.

Тот факт, что в России после 1991 года систематическое историческое переосмысление преступлений сталинской эпохи — за исключением некоторых инициатив со стороны гражданского общества, таких как общество «Мемориал» (недавно также запрещенное в России, прим. Ред.) — не осуществилось, действительно является значительным препятствием для установления в России будущего демократического порядка. В отличие от Германии, которая была освобождена от нацистского режима союзниками, российскому обществу придется справляться с этой задачей в одиночку, утверждает Б. Шенк.

Ульрих Шмид придерживается аналогичного мнения. «После Второй мировой войны немцы были насильно включены в западный проект по укреплению прав человека, демократии и толерантности. Но такой подход был возможен только потому, что страна капитулировала и была оккупирована западными державами. Нет сомнений в том, что Россия тоже должна взять на себя ответственность за свои военные преступления. Однако такое примирение с прошлым станет возможным только после окончания эпохи Путина».

На баррикады?

Известный российский оппозиционер Михаил Ходорковский считает, что будущая демократия в России может быть теперь завоевана только на баррикадах. История Швейцарии 19-го века подтверждает это. Б. Шенк так не считает. В истории есть множество примеров того, что странам также удавалось установить демократический порядок относительно мирными средствами. «Однако для этого необходимы общественные силы (журналисты, ученые, гражданское общество и т.д.), которые хотят и могут работать на такое развитие событий. Большинство же россиян, которые могли бы взять на себя эту задачу, покинули Россию после 24 февраля 2022 года. По моему мнению, сейчас они заслуживают максимально возможной поддержки».

Ульрих Шмид также настроен скептически и надеется, что «Россия избежит новой гражданской войны, хотя многие демократии действительно вышли из таких конфликтов. Вполне возможно, что в России демократическая культура возникнет из среды технократов и модернизаторов». Какие конкретные социально-политические структурные меры должны быть обязательно реализованы в будущем для консолидации демократии в стране как экономически жизнеспособной социальной системы, приносящей пользу всем людям, большинству общества. Ульрих Шмид уверен: «Нужна свободная пресса, которая обличает злоупотребления. Нужна независимая судебная система. Необходимо бдительное гражданское общество, которое не позволит усыпить себя пропагандой».

Беньямин Шенк осуждает  и «ошибки Запада»: он в 1990-е годы мог бы и должен был бы поддержать демократизацию России гораздо сильнее, будь то всеобъемлющая экономическая помощь, будь то программы обмена для школьников и студентов, будь то сеть двусторонних городских партнерств, будь то отмена визовых требований. Ошибкой была и активная западная поддержка новой российской «элиты» в ее разграблении России. Критический анализ этих ошибок является частью нашего «домашнего задания». Какие структурные меры необходимы в России? Российские эксперты и члены гражданского общества знают это лучше меня, и они ни не нуждаются в моих советах».