Как швейцарский лингвист попытался спасти редкий язык

Коренная жительница Новой Каледонии. Duncan Murrell / Alamy Stock Photo

В последнее время во всём мире стремительно сокращается степень разнообразия не только биологического, но и лингвистического. Швейцарский лингвист Жан Роледер (Jean Rohleder) попытался помочь сохранить исчезающий язык коренного населения одного из племён Новой Каледонии, административно-территориального заморского образования Франции с особым статусом. Удалось ли сделать это? На этот вопрос пока и сам ученый ответить определённо не может. 

Когда Христофор Колумб отправился открывать западный маршрут в Индию, в мире насчитывалось около 15 000 живых языков, то есть языков, которыми активно пользовались более или менее крупные сообщества людей. Сейчас таких языков осталось только около 7 тыс., и лишь половина из них имеет собственные учебники грамматики, да и в них то и дело приходится натыкаться на серьезные лакуны. «К концу 21 века из этих семи тысяч исчезнут вероятно от 5 до 90% языков», — говорит Жан Роледер. Процесс глобального сокращения степени языкового разнообразия начался задолго до эпохи Великих географических открытий. С возникновением современных национальных государств этот процесс ускорился, что и понятно: политическая унификация вела к лингвистической в соответствии с известным тезисом, приписываемым американскому лингвисту Максу Вайнрайху: язык — это диалект, вооруженный армией и флотом. 

Когда в Швейцарии приходится упоминать о том, что на огромной территории от Пскова до берегов Аляски, по сути, господствует один и тот же язык, то здесь это вызывает искреннее изумление, что и понятно, ведь в Швейцарии с ее мизерной площадью и сейчас существуют десятки диалектов. Что, с другой стороны, четко коррелирует со швейцарскими политической фрагментацией и федерализмом. Почему так произошло в России? Дать ответ на этот вопрос пока очень сложно. По-настоящему понять логику процесса образования московского государственного языка в 16-17 веках не могут пока и сами филологи, но не исключено, что процесс лингвистической унификации может быть связан с процессом формирования унитарного государства. 

Так или иначе, «смерть языка — это вовсе не есть естественный эволюционный процесс», — говорит Жан Роледер. Он не согласен с тезисом о том, что в итоге в мире выживут только «цивилизованные языки», и что для всех это будет лучше, коль скоро все мы тогда наконец сможем лучше понимать друг друга. «Все это не имеет под собой никакой объективной основы. Это просто какой-то лингвистический дарвинизм. Кроме того, наши проблемы возникают не из-за того, что мы не можем понять друг друга. Борьба за власть и ресурсы — вот с чего начинаются все конфликты».

Спасти экзотический язык

Поэтому, когда в один прекрасный день у лингвиста из Бернского университета Жана Роледера появилась возможность внести конкретный вклад в противодействие процессу сокращения степени лингвистического разнообразия в мире, он немедленно ухватился за этот шанс и отправился в Новую Каледонию, где провёл 11 месяцев в период с 2017 по 2019 год, проживая вместе с племенем вамале, говорящем на одноименном языке. Язык вамале относится к австронезийской группе языков —  это одно из двадцати восьми местных наречий, на которых до сих пор говорят в Новой Каледонии. 

Многие из них в той или иной степени находятся под угрозой реального исчезновения. Не желая утратить свой язык, члены племени вамале, насчитывающего всего-то 180 человек, в основном крестьян и рыбаков, и пригласили Жана Роледера приехать, изучить и записать грамматику их языка. «Оглядываясь назад, я должен признаться, что испытывал что-то вроде комплекса белого спасителя. Хотя сами члены этого племени и говорили, что это просто их молитвы были наконец услышаны и что только поэтому я и был послан им в помощь», — говорит Ж. Роледер с горькой усмешкой. Сегодня швейцарский лингвист подчеркивает, что столкнулся с проблемами, возникающими практически у всех, кто пытается спасти тот или иной экзотический язык, находящийся под угрозой исчезновения.

Племя вамале является во многом идеально-типическим образцом малого сообщества, язык которого находится на грани вымирания. И тут мы сталкиваемся с удивительными параллелями с самой Швейцарией и с ее лоскутным одеялом швейцарско-немецких диалектов. С одной стороны, и швейцарцы и вамале гордятся своим языком / диалектом, считая его важным элементом своей национальной идентичности. В то же время и те, и другие испытывают в связи со своим наречием комплекс неполноценности, где-то глубоко в душе осознавая: а ведь не исключено, что их «язык» — это какой-то «неправильный» язык и что стандартизированный письменный язык конечно учить надо, потому что без него ты по факту не сможешь подключиться к благам «цивилизации», но при этом ты будешь ставить по вопрос свой собственный идентификационный код. 

Побочный продукт колониализма?

«Это типичный побочный продукт колониализма. Вамале подвергались обработке в таком духе десятилетиями». Но как быть тогда со швейцарскими диалектами, которые, как считалось, были к середине 20 века обречены на вымирание и лишь приход к власти нацизма в Германии придал им новый импульс, превратив в инструмент политико-культурного отграничения от тоталитарного соседа? В Швейцарии как раз имперский напор с севера способствовал укреплению диалектов. Так что единую теорию тут нам еще предстоит найти. Но пока вернемся в Новую Каледонию, на группу островов в южной части Тихого океана.

Жан Роледер (слева) и Андре Кален (André Kalen) ловят угрей и одновременно ученый записывает новые слова языка вамале. Jean Rohleder

Сегодня эта бывшая французская колония имеет особый статус (collectivité sui generis), но при всей своей автономии она обязана следовать языковой политике Франции, в рамках которой только французский язык является в официальным и единственно «правильным языком», гарантирующим престиж и обеспечивающим шанс вскочить на социальный лифт, несущий тебя высоко в «лучшие» слои общества. Сходство со Швейцарией и тут разительно: на территории франкофонных кантонов в свое время восторжествовал именно этот принцип. Местному диалекту «патуа» (от слова «говорить как курица лапой») был подписан смертный приговор, а с сегодня в западной Швейцарии все вполне даже гордятся своим особенно неторопливым и размеренным французским, понятным и в Женеве, и в Париже.

В Новой Каледонии эта идеология также сработала вполне безотказно. Конечно, есть тут и огромная разница. Западные кантоны были оккупированы в свое время Наполеоном, Новая Каледония была оккупирована и завоевана французами. Но до массового уничтожения местного населения в Швейцарии дело не дошло (этот этап швейцарцы прошли поколением раньше во время Бургундских войн конца 15 века). А вот в Новой Каледонии колонизаторы привели в действие механизм, который в свое время Самуэль Хантингтон назвал «столкновением цивилизаций». Шансы противостоять французам каледонцы не имели никаких. Из 2 тыс. аборигенов, говорящих на языке вамале и восставших против французской оккупационной власти, выжило только около 50 человек. На грани исчезновения оказался их язык. 

Можно ли вдохнуть в язык новую жизнь?

Сохранение языка, таким образом, стало для вамале формой борьбы за выживание. Именно в этом и попытался им помочь Ж. Роледер. «Сначала моя задача была определена довольно четко: я должен был помочь племени вамале вдохнуть новую жизнь в их язык, сделать снова его активно используемым инструментом социального общения». Разумеется, на этой основе швейцарец намеревался написать еще и кандидатскую диссертацию, но научный руководитель потребовал от него провести документальную фиксацию основ языка вамале, а фонд, который финансировал эту поездку, требовал зафиксировать еще и текущее состояние языка. 

«Поэтому мне пришлось стать „многостаночником“, выполняя одновременно несколько задач. Это всё усложняло работу, но при этом я действительно получил шанс глубоко вникнуть в язык и культуру этого племени». Это была настоящая полевая работа антрополога: нужно было жить с местными жителями, охотиться и рыбачить с ними, помогать им строить дома. Жан Роледер изучал систему родственных связей и социальные ритуалы, исследовал формы религиозные представлений, фиксировал мифы и легенды, кроме того, он разработал систему письменности для языка вамале и выпустил словарь. Позже он превратился в мобильное приложение, которое теперь вамале активно используют на своих смартфонах. Он также записал устную историю племени прошлого века. «Очень интересно было сравнить ее с официальной французской версией», — отмечает Ж. Роледер. 

Но в целом жизнь в Новой Каледонии была далека от руссоистской идиллии. «Им было тяжело со мной, я ведь постоянно и невольно нарушал правила их племенного этикета». Экономические различия тоже только подливали масла в огонь: местные эгоистично видели в нём богатого европейца, который обязан так или иначе возместить им преимущество своего рождения в Европе. С другой стороны, статус швейцарца в Новой Каледонии имел и свои позитивные стороны. «Тебя здесь не воспринимают, как какого-то колонизатора, тем более что современная языковая политика Швейцарии во многом противоположна лингвистической политике Франции. У нас все четыре языка (немецкий, французский, итальянский, ретороманский) признаны в качестве национальных. Вряд ли на свете можно найти сегодня столь лингвистически разнообразную страну, в которой одна языковая группа не пыталась бы навязывать свой язык другим группам. В этом Швейцария является скорее мировым исключением, чем правилом».

Швейцария и в самом деле славится своим многоязычием. «Меня всегда удивляло то, как в других странах люди восхищаются этой нашей особенностью. Но потом они всегда добавляют, что у них такая система не сработает. Получается так, будто швейцарцы умудрились выйти на какой-то более высокий уровень развития цивилизации», — говорит Жан Роледер. По его словам, противодействие процессу сокращения степени лингвистического разнообразия мира сходно во многом с попытками остановить сокращение степени биоразнообразия планеты. «Языки являются носителями культуры, истории и самобытности. Если они исчезнут, исчезнут и альтернативные модели общества, и все мы будем вынуждены подчиняться социальным нормам доминирующих групп. Но как можно пытаться изменить жизнь к лучшему, если ты не видишь никаких альтернатив»?

Понимая истинную ценность языка

Жан Роледер считает, что именно швейцарская модель и может стать образцом решения проблемы исчезновения языков этнических меньшинств: жить самому и давать жить другим в рамках системы, построенной на принципе «единство во многообразии». Но вот осуществим ли такой идеал политически? Стандартизированные языки сейчас подгребают под себя языки этнических меньшинств по всему миру, причем не только в Европе, где сегодня проводниками такого курса уже являются не колониальные империи прошлого, но современные национальные государства, стремящиеся установить в пределах своих границ лингвистическую однородность, по крайней мере на официальном уровне. 

Члены племени вамале Кристоф Кила Пей (Christophe Keela Pei) и Андре Нигай Кален (André Nigai Kalen) на фоне долины Тиуанде в Новой Каледонии. Jean Rohleder

Пример тому — российская агрессия, целью которой является в том числе и уничтожение украинского языка и культуры. С другой стороны, в «единой Европе множества отечеств» все-таки ищут и находят форматы сосуществования стандартных языков и диалектов. В Германии, например, царит официальный курс на господство «ганноверского немецкого», он же литературный язык Гете и Шиллера, но и кёльнский диалект никуда не делся, а без него просто невозможно представить себе знаменитый на весь мир Рейнский карнавал. Вполне себе жив и «баварский немецкий», столь же живы и диалекты, на которых говорят в Тироле или в Вене. В Новой Каледонии на политическом уровне сейчас также предпринимаются попытки сохранить местные языки. Их даже вводят в учебную школьную программу, однако все эти меры не гарантируют их спасение. 

Как показали последние исследования и как показывает европейский опыт, если язык не используется в семье, если он не играет роль «социального лифта», то шансов выжить у него мало, что бы там ни предпринимало государство на официальном уровне. Так чем же увенчалась миссия Ж. Роледера в Новую Каледонию? Удачей? Поражением? «Мой вклад оказался очень скромным», — говорит он. «Но я считаю, что самой важной составляющей моей миссии стали многочасовые беседы с местными жителями у костра, когда я анализировал их язык и сравнивал его с французским. Я пытался показать им, что и язык вамале столь же сложен и красив, как и любой другой язык. Вамале действительно пострадали от колониализма, но, в конце концов, прежде всего они сами теперь должны были осознать практическую ценность собственного языка. Выживет ли он, теперь зависит от них самих. Я просто показал им, что заниматься изучением этого языка вполне даже стоит».

Жан Роледер также записал тексты песен Вамале. 

Оригинал: Thamo Bako, xathake gitaa, le bwa vila ka li puaka, a saviyoo nyeca li wii bwana, le bwa vathan han ka li puaka!

Перевод: «Женщина из Бако — гитаристка, свиньи танцуют под её мелодии, а она идёт ко мне на свидание в бобовых полях, и свиньи разбегаются!». Знакомо? 

Конечно: «Выйди, выйди в рожь высокую! Там до ночки погожу, А завижу черноокую — Все товары разложу». Люди — существа универсальные, и проблемы и у них, по сути, одни и те же!

ЛИТЕРАТУРА:

Гай Дойчер: Сквозь зеркало языка. Почему на других языках мир выглядит иначе. Издательство АСТ, 2016 г.