«В Швейцарии никто не мешает преподавать русский язык»

Разделяет ли русский язык и культура ответственность за вторжение России в Украину? Об этом в русскоговорящей среде ведутся оживленные и порой слишком жаркие дебаты. Keystone

Швейцарский преподаватель русского языка Даниэль Хензелер (Daniel HenselerВнешняя ссылка) в интервью порталу SWI объясняет, насколько важна для него его работа, в том числе и с учетом российской агрессивной войны против Украины.

Разделяет ли русский язык и культура ответственность за вторжение России в Украину? Об этом в русскоговорящей среде ведутся оживленные и порой слишком жаркие дебаты. Даниэль Хензелер швейцарский литературовед, специализирующийся на русской и польской литературе.

Работает преподавателем русского языкаВнешняя ссылка в Языковом центре Цюрихского университета и Высшей технической школы Цюриха (Sprachenzentrum der Universität und der ETH ZürichВнешняя ссылка), входит в совет Ассоциации преподавателей русского языка в Швейцарии (Verein der Russischlehrerinnen und Russischlehrer in der SchweizВнешняя ссылка).

В этом интервью Даниэль Хензелер объясняет, почему он сделал русскую культуру и русский язык делом своей жизни и каково преподавать этот язык сейчас, когда многими он воспринимается как язык агрессоров. Интервью состоялось в Берне.

SWI swissinfo.ch: Два года назад Ассоциация преподавателей русского языка в Швейцарии призвала не возлагать на русский язык ответственность за происходящее в Украине. Почему ассоциация решила высказаться именно тогда?

Даниэль Хензелер: Я думаю, рассматривать это заявление нужно в контексте того времени. Два года назад мы не могли знать, что произойдет дальше. Но в то время для нас было важно не допустить, чтобы в этой агрессии обвинили русскоязычных людей, тех, кто не имеет к ней никакого отношения.

Тогда в Швейцарии произошли один или два инцидента. Например, одна моя знакомая разговаривала по телефону на русском языке в швейцарском поезде. И какой-то швейцарец едва ли не набросился на неё с весьма грубыми словами. Для меня это сравнимо с пандемией, во время которой тоже имели место очень эмоциональные моменты. Думаю, сейчас это уже в прошлом. Мы больше не слышим ничего о подобных историях.

Моя задача в качестве преподавателя состоит в том, чтобы донести до людей простую мысль: язык — это инструмент. Фото сделано в Uni Tobler, одном из учебных корпусов Университета Берна, в августе 2024 года. Thomas Kern / Swissinfo.ch

Украинская сторона сейчас воспринимает русский язык как язык агрессора, и в некотором смысле это вполне справедливо. Каково это — преподавать этот язык сейчас?

В моем окружении в той или иной степени эмоционально затронутыми оказались все преподаватели русского языка. У многих из них есть семейные связи с Украиной или Россией. У меня таких связей нет. Но для меня решение заниматься русской литературой, культурой и языком стало, так сказать, моим жизненным выбором. Но и в самом деле: как теперь заниматься своей работой?

В чем её смысл? Для чего мы это делаем? Это было и остается для меня большим вопросом. Я вполне могу понять, что многие в Украине больше не хотят говорить по-русски. Я вполне способен уважать такую позицию. Но это вовсе не значит, что я должен разделять такое отношение, и об этом я бы хотел сказать вполне чётко.

Что изначально заставило Вас принять решение сделать русский язык делом своей жизни?

В 1980-х годах у меня проявился сильный интерес к Восточной Европе, в частности к Румынии и Польше, к их культуре и музыке. В то время эти страны были изолированы и труднодоступны. В каком-то смысле я «швейцарское дитя советской перестройки». В начале 1990-х я пережил падение коммунизма, и внезапно у меня, да и у всех появилось много новых перспектив и возможностей.

Нарратив поколения наших родителей о том, что мир, мол, всегда будет оставаться неизменным, что вот есть восточная половина Европы, которой не повезло, утратил адекватность. Впервые я побывал в России в 1992 году, затем я учился там в течение одного семестра в 1996 году. Это было тогда бурное время как в культурном плане, так и в плане весьма горячих дебатов.

Обсуждаете ли вы сегодня с вашими студентами политические вопросы?

Вначале всё это было для меня очень эмоционально, для студентов также. Многие имели вопросы и задавали их. Хотя в целом я не считаю, что мое мнение так уже важно. Поэтому я определил для себя следующий подход: если кто-то хочет поговорить об этом, он может подойти ко мне в любое время. Если кому-то нужно мое мнение, то я с радостью его выскажу. Но обычно я делаю это мимоходом, до или после лекции или семинара. И некоторые учащиеся пользуются такой возможностью.

На уроках же я стараюсь делать прежде всего то, что входит в мои прямые обязанности: преподавать язык и предоставлять студентам знания в плане культурного, а также исторического контекста. Например, я могу сослаться в качестве контекста на дискуссию, которая сейчас идет в России. Там многие спорят о том, нужно ли запретить некоторые феминитивы, потому что они якобы являются выражением западных ценностей или ЛГБТ-культуры. Но, в общем, я считаю, что наши студенты достаточно зрелые люди, они сами способны отличить интерес к языку и культуре от войны.

Тоталитарные режимы часто использовали язык в качестве инструмента политической власти. Можно ли четко отделить политику от языка?

Всё есть язык, и язык есть всё. Конечно, мы видим, что с языком что-то происходит. Что русский язык используется для целей пропаганды. У нас было много мероприятий в швейцарских университетах и вузах, посвященных пропагандистским нарративам. Моя задача в качестве преподавателя состоит в том, чтобы донести до людей простую мысль: язык — это инструмент. Но что это также может быть и инструмент на службе добра. Я надеюсь, что то, что происходит сейчас и происходило раньше, будет анализироваться и на русском, а не только на английском.

Да, русский язык не принадлежит Путину, и это уже несколько заезженный аргумент. Но ведь тут есть и другие аргументы. Я контактирую со многими людьми. Там, где в Швейцарии живут мои родители, теперь есть много беженцев из Украины, и все они говорят по-русски. И я могу сам с ними разговаривать на русском, хотя сейчас я уже неплохо говорю и по-украински. И когда я спрашиваю, хотят ли они со мной говорить именно по-украински, они отвечают, мол, ок, русский тоже вполне сгодится. У меня есть приятель, писатель из Украины, который сознательно продолжает писать на русском языке.

На данный момент я вижу своей задачей преподавать этот язык, напоминая людям о том хорошем, что есть в России, в её истории и культуре. Таким образом я хочу внести свой вклад в создание основы для будущего сотрудничества двух стран, которое, вероятно, станет возможным уже не на моём веку, но уж точно на веку моих студентов. Очень важно, чтобы мы делали свою работу именно сейчас. В Швейцарии этому никто не препятствует, и это можно только приветствовать.

Русскоязычный оригинал подготовлен Игорем Петровым, немецкоязычный оригинал отредактирован Беньямином фон Вилем.