Путь беженца из Грозного в швейцарский университет

В годы учебы Дагун Дениев практически жил в университетской библиотеке, ведь готовиться к занятиям в центрах для беженцев очень неудобно. swissinfo.ch

У беженцев в Швейцарии, особенно у тех, у кого процесс рассмотрения их ходатайства о предоставлении убежища затягивается на годы, шансов на интеграцию очень мало. Но одна дверь тут есть: войти в нее непросто, зато за нею открываются новые горизонты.

Для уроженца Чечни Дагуна Дениева литература служит духовным убежищем уже не менее десятка лет. Столько времени он живет в Швейцарии, куда приехал 17-летним подростком в поисках политического убежища.

«Моя мать занималась правозащитной деятельностью, ее дважды арестовывали спецслужбы Чечни, мы жили в страхе 24 часа в сутки. Мы попали в Европу через Польшу, а оттуда переехали в Швейцарию», – вспоминает он.

Из лагеря для беженцев в городе Валлорб, куда семья обратилась в декабре 2010 г., их перенаправили в Женеву. В этом городе изгнанниковВнешняя ссылка Дагун Дениев проживал в специализированных общежитиях и даже побывал в тюрьме.

Этот молодой человек, выглядящий моложе своих 28 лет, начал с изучения французского языка и дошел до магистерской программы кафедры славистики Университета Женевы. Вначале Дагун пошел в обычную женевскую школу, в специализированный класс для детей-иностранцев.

«На французском я не знал даже слова “бонжур”», – вспоминает он. При поддержке учителей и кураторов, а также благодаря личной мотивации он стал сначала старшеклассником, потом гимназистом, затем студентом курса усовершенствования французского языка в Женевском университете. 

В итоге он поступил в этот вуз на программу бакалавриата. «В 2018 году, завершив её, я поступил в магистратуру», – рассказывает он. Мы встретились с ним в университетской библиотеке, где на вопрос: «Дагун, вы хорошо учитесь?» он только рассмеялся, отметив, что в его ситуации по-другому и быть не могло.

Беженцы в швейцарских университетах

Статистики о том, сколько среди швейцарских студентов беженцев и соискателей убежища, не ведется. Швейцария в целом заинтересована в интеграции молодых беженцев, в том числе посредством учебы в вузах, но основной упор она делает на обучении полезным профессиям.

Вид на жительство категории N (соискатель убежища) или F (временное разрешение на проживание для беженцев) препятствием для зачисления для вузов Швейцарии не являются. Но скидок «на беженство» вузы не делают, предъявляя ко всем абитуриентам-иностранцам единые и очень высокие требования.

«Мы обнаружили, что две трети беженцев, желающих найти информацию об обучении в Швейцарии, нуждаются в помощи», – говорит Мартина фон Аркс (Martina von Arx), руководитель проекта Perspectives StudiesВнешняя ссылка.

По ее словам, кому-то ведь может «не повезти» с местом проживания, так как швейцарская система предоставления убежища распределяет соискателей между 26 кантонами страны, и в каждом действуют свои процедуры и программы обучения языку и обеспечения доступа к социальной помощи и нужной информации.

Как отмечаютВнешняя ссылка эксперты Национального исследовательского Центра в Невшателе (Pôle de recherche national, PRN), занимающегося проблемами интеграции беженцев, несмотря на то, что соискателей ожидают заметные «трудности с признанием дипломов, финансированием учебы и с поиском доступных языковых курсов», это все равно не останавливает их и не лишает стремления влиться в ряды швейцарского студенчества.

Когда Высшая техническая школа в Цюрихе (ETHZ) в 2016 году открыла свои аудитории и для беженцев, конкурс сразу же составил 120 человек на 40 свободных мест, о чем сообщала газета Le TempsВнешняя ссылка. Ив Флюкигер (Yves Flückiger), ректор Женевского университета, заявил той же газете, что для беженца стать студентом его вуза «есть нечто большее, чем просто возможность получить академическое образование и поддержку в плане социальной интеграции. Учеба позволяет студентам четко представить себе свое будущее».

При этом путь получения высшего образования в Швейцарии – это личный выбор каждого человека, который требует не только владения языком, но и огромной самодисциплины. Как рассказывает Дагун, «условия в общежитии тяжелые. В 16-метровой комнате нас жило четверо: двухъярусные кровати, умывальник, холодильник, четыре металлических шкафа. Шумно, а за грязный и захламленный стол я даже присесть с книгой не мог. Учиться в таких условиях было невозможно, и я проводил большую часть времени в библиотеке».

Из библиотеки – в тюрьму

Учеба давала Дагуну возможность отвлечься от стресса, связанного с угрожающей зыбкостью будущего. «Первый отказ на наше прошение пришел уже в 2011 году. Мы его обжаловали, в 2013 году обжалование было отклонено. На тот момент мы жили в приюте для соискателей убежища недалеко от центра Женевы», – рассказывает он.

Всех «отказников» собирают в печально известном общежитии Foyer des Tattes (в 2014 году в результате поджога в общежитии погиб человек и несколько человек пострадало, — прим. ред.), куда переселили и нас с матерью, но в разные корпуса. Корпус, где проживают мужчины-одиночки, находится под круглосуточным надзором охранников. Там мы прожили до 2016 года».

Потом о нем начали активно писать женевские СМИ, не указывая, правда, имён. В поддержку Дагуна прошел ряд манифестацийВнешняя ссылка в связи с тем, что юношу арестовали и поместили в административную тюрьму Centre de detention Frambois перед высылкой спецрейсом в Россию. Он провел там двадцать дней. «Камеры, решетки, обыски: для меня эти порядки были катастрофой, не знаю, как я не поседел».

Студенческие друзья и мать молодого человека забили тревогу. «У меня появился комитет поддержкиВнешняя ссылка! В тюрьме меня навещали преподаватели, а один из них, узнав, что заключённым нечего читать, собрал у себя дома книги и передал их мне сюда. Пока я сидел за решеткой, прошла акция в мою поддержку, а адвокат принесла мне множество записок со словами поддержки, которые я сих пор храню. Я так за это благодарен…»

Пандемия Ковид-19 и студенты-беженцы

Весной, в разгар пандемии, Швейцария не только не снизила темпов рассмотрений ходатайств о предоставлении убежища, но и продолжала даже депортации тех, кому было отказано в приёме. Ассоциации по защите интересов мигрантов требовали на период кризиса приостановить весь этот механизм, но власти на это не пошли.

Именно в этот момент Дагун Дениев и ездил в Берн на очередное собеседование в Государственном секретариате по миграции (SEM), а, вернувшись, он узнал, что университет отменил очные занятия с целью избежать заражения вирусом студентов и преподавателей. Но если студенты-филологи в ответ на кризис просто с головой ушли в книги у себя дома, то каково пришлось учащимся-беженцам?

Представьте ситуацию: при дистанционном обучении в центре для беженцев нужно не просто иметь оборудованные рабочие местаВнешняя ссылка  для учебы, интернет и рабочий компьютер, но его еще и нужно теперь дезинфицировать после каждого, кто касался клавиш. Насколько это вообще реально?

Хорошие новости

С началом нового учебного года студента Дениева вновь можно встретить в стенах Женевского университета, но в его жизни произошли большие перемены. Совсем недавно он получил вид на жительство категории F. Это означает, что ему больше не надо ежечасно волноваться за будущее, а кроме того, этот легальный статус дает и право работать. Кстати, еще в прошлом учебном году ему предложено было стать помощником по языковым вопросам для студентов-русистов, но тогда юридическим препятствием для этого послужил статус отказника.

Сейчас он живет в студенческом общежитии – скромно, но с большим комфортом, чем в центрах для беженцев. «Мама заходит ко мне каждый день, просто чтобы отдохнуть. Она ходит на языковые курсы для женщин, но без особой пользы, так как ей уже 65 лет и учить новое трудно», – говорит он.

По рекомендации университета интересы Дагуна Дениева с декабря 2016 года представляла адвокат Дельфин Пусcен (Delphine Poussin) из женевской адвокатской конторы Etter & Buser. Как пояснила она для Swissinfo.ch по электронной почте, дело было «исключительно сложным, и потребовалось бороться четыре года, прежде чем мой клиент наконец получил временное разрешение на проживание».

По ее словам, ее подзащитный – это «настоящий борец, который заслужил эту прекрасную победу». Однако она дала понять, что не надо связывать эту победу с учебой. Убежище в Швейцарии дается на основании преследований на родине, а не за «личные заслуги».

По следам своих злоключений студент написал роман Carnets d’un requérant d’asile déboutéВнешняя ссылка («Записки одного беженца-отказника»). И это не первая литературная попытка – молодой чеченский писатель был включен в лонглист литературной премии «Дебют» 2009 года, у него есть сборник рассказовВнешняя ссылка на русском языке, а также несколько историй о самом начале жизни в Швейцарии.

Выдержки из них можно прочесть ниже:

Из рассказа «Женевские конвенции», 2012 год

«Приехал я, значит, в Валлорб, городок в часе езды от Женевы, и заселился в Центр регистрации и обработки, а по-народному, лагерь. Этот лагерь смахивает на зону, только туда не упрятывают стражи закона, а добровольно устремляются сотни таких же, как я, отщепенцев со всего мира, в основном – выходцы из Африки и республик бывшей Югославии.

Чеченцев же, кроме меня, там не было. Однако следы их были. К примеру, в спальне мужчин на втором этаже (постоянная вонь, скажу я тебе!) с верхней рамы двухъярусной кровати на моем 7-м, нижнем месте на меня смотрели надписи, сделанные в разное время моими предшественниками, и среди них – такой трансязычный дискурс: «I love you… Je t’aime… Суна хьо еза». Романтики чертовы».

***

«В своих кошмарах я всегда дома, в Грозном…

Ночь. Тишина. Во двор заезжает и становится у подъезда машина. Поднимаются. Нарастая, доносятся шаги и глохнут у порога. Стучатся. Рядом со мной домочадец, причитая шепотом: «Вай дойъур ду, вай дойъур ду!», убегает прятаться в комнаты и ныряет в темноту. Я стою с ватными ногами на месте и твержу: «Они не смогут выбить дверь… они не смогут выбить дверь… они не смогут выбить дверь…» И затем я просыпаюсь.

Вот и сейчас мне приснился этот сон. Он периодически снится мне, меняясь только в деталях, еще с Чечни. И надо сказать, там мне часто случалось видеть его наяву».

***

«Весь уикэнд, за вычетом короткого похода в магазин, бил баклуши, зависал в интернете. Не сделал ни одного домашнего задания и не дописал мотивационное письмо, будь оно неладно. Я – единственный в классе, кто с ним еще не покончил. Завтра, в понедельник, мадам Бальтазар спросит его у меня. Все, даже самые отчаянные идиоты, уже сдали ей на проверку это lettre de motivation, я один несдамши. Какая зеленая скука и как мне паршиво. Мертвый ворон, ну знаешь, такой, как это бывает, окоченелый, с раскинутыми крыльями, весь какой-то легкий, легче перышка, – как ни странно сказать, когда речь идет о птице, – мертвый ворон полеживает пластом у меня на груди и смердит, смердит».