Женева намерена стать центром «научной дипломатии». А что это такое?

Стальная скульптура «Блуждание по неизмеримому» (Wandering the immeasurable), выполненная Гейл Хермик и посвященная великим открытиям в области физики. Находится в ЦЕРНе в Женеве. K I Photography / Alamy Stock Photo

Недавно в Женеве прошел очередной саммит Прогностического центра науки и дипломатии (GESDA Geneva Science and Diplomacy Anticipator), на котором обсуждались такие темы, как перспективы человеческого долголетия и потенциал «искусственного интеллекта».

Город Кальвина всегда был центром многосторонней международной дипломатии, но теперь он намерен прицельно развивать дипломатию научную. 

Но что такое научная дипломатия? Какую роль она играет в целом во внешней политике Швейцарии? Несколько базовых вопросов и ответов на них.

Что такое научная дипломатия?

Многие из основных проблем 21-го века, такие как продовольственная безопасность, пандемии и риски, связанные с искусственным интеллектом, имеют научные аспекты. Наука играет решающую роль в поиске решений всех этих и многих иных проблем. Признавая потенциальное влияние науки на глобальные положение и понимая необходимость поиска научно обоснованных решений самых сложных проблем современности, сразу несколько стран, включая США, Великобританию, Японию и Швейцарию, создали при своих Министерствах иностранных дел специальные должности советников по науке. Некоторые из них даже назначили в свои посольства в ключевых странах специальных атташе по науке.

В 2010 году «научная дипломатия» как таковая имеет официальное определение, оно состоит из трех основных направлений:

«Наука для дипломатии»: наука как инструмент «мягкой силы» с целью позитивного развития международных отношений.

«Наука в дипломатии»: использование научных данных для обоснования основных направлений и целей национальной внешней политики.

«Дипломатия для науки»: использование методов и инструментов традиционной дипломатии для развития международного академического и научного сотрудничества.

Таким образом «Научная дипломатия» — это любая из этих трех составляющих, или комбинация двух или трех упомянутых факторов.

Каковы основные успехи, уже достигнутые в сфере научной дипломатии?

Главным примером успеха научной дипломатии часто считается ЦЕРН (CERN), Европейская организация по ядерным исследованиям, созданная в 1954 году. Первоначально эта структура, созданная 11 странами, ставила своей целью проведение исследований в области атомной физики в формате международного сотрудничества. Сегодня участниками ЦЕРН являются 23 страны — от Великобритании до Израиля и Венгрии. Именно на базе ЦЕРН стали возможными одни из первых после Второй мировой войны контакты между израильскими и немецкими учеными. 

Однако Седрик Дюпон (Cédric DupontВнешняя ссылка), профессор международных отношений в Женевском институте международных отношений (Geneva Graduate Institute), предлагает не преувеличивать. «Идет ли тут речь о научной дипломатии или о чисто научных исследованиях — это вопрос открытый». Куда более убедительными являются такие практические меры, как противодействие дыре в озоновом слое или попытки исключить из оборота химические вещества, способствовавшие ее образованию. Без реальной научной дипломатии решение этой задачи было бы невозможным. 

Монреальский протоколВнешняя ссылка по веществам, разрушающим озоновый слой, принятый в 1987 г., является одним из редких международных договоров, добившихся практически всеобщей ратификации, поскольку фактически все страны осознали, что «выбросы во всемирном масштабе некоторых озоноразрушающих веществ могут в значительной степени истощить или иным образом изменить озоновый слой, что чревато неблагоприятными последствиями для здоровья людей и окружающей среды». Подобного консенсуса в области вопросов климата в мире пока еще не достигнуто, напоминает Седрик Дюпон. 

Научная дипломатия также проложила путь к подписанию в 1959 году в Вашингтоне Договора об АнтарктикеВнешняя ссылка, документа, предусматривающего демилитаризацию района Антарктиды, обеспечение использования его ресурсов в исключительно мирных целях и превращение в зону, свободную от ядерного оружия. Другим известным примером является уже всемирно известная МГЭИКВнешняя ссылка, или Межправительственная группа экспертов ООН по изменению климата, созданная Всемирной метеорологической организацией (ВМО), с тем чтобы предоставить политикам научный взгляд на проблему изменение климата. Ее отчеты, выходящие каждые шесть-семь лет, являются ключевым вкладом в решение данной проблемы.

Какие основные проблемы стоят перед научной дипломатией?

Однако достижение научного консенсуса требует времени — это могут быть годы, десятилетия, а иногда и столетия. Дипломатия же не может ждать столько. И тут как раз и кроется главное системное противоречие, записанное в ДНК самого понятия «научная дипломатия». «Если вы начнете бомбардировать дипломатов всем разнообразием научных мнений, то этот воз останется на месте и никуда не доедет. Первые 20 лет работы МГЭИК характеризовались именно этим. Некоторые ученые заявили тогда, что они вовсе не убеждены в антропогенном характере изменении климата и что тут есть и другие причины».

Другая проблема заключается в том, что финансирование научных исследований вовсе не носит нейтральный характер. «В некоторых областях из-за отсутствия интереса со стороны основных экономических держав — стран Глобального Севера, научных исследований проводится или очень мало, или даже они вообще не проводятся. Финансирование науки следует за тенденциями в области политики. Многие страны мира имеют очень ограниченный исследовательский потенциал, поэтому существует риск возникновения мирового доминирования исследовательской программы Севера».

Еще одна проблема, которую необходимо преодолеть, — это разница во временных горизонтах ученых и политиков. «Политики склонны мыслить краткосрочно, в то время как многие исследования в области естественных наук проводятся и имеют смысл только в долгосрочной перспективе. Наконец, возникает вопрос о том, какой будут доля науки в политических решениях, принятых по итогам международных дискуссий. Отчеты МГЭИК, например, оказывают все большее давление на страны мира, хотя, возможно, степень этого давления пока еще недостаточна. Но без отчетов МГЭИК мы бы не знали, что вообще происходит (в области климата)».

Является ли Женева уже глобальным центром научной дипломатии?

В целом да. В Женеве ведь расположено большое количество международных организаций, занимающихся вопросами науки, таких как МЭК (Международная электротехническая комиссия), ИСО (Международная организация по стандартизации), МСЭ (Международный союз электросвязи) и ВОИС (Всемирная организация интеллектуальной собственности). Однако эти организации скорее сотрудничают просто в техническом плане, согласовывая стандарты и регулируя патенты, инновациями или применением науки для решения глобальных проблем они не занимаются.

«Научная дипломатия — это совсем другой уровень. Она включает в себя более фундаментальный подход, позволяющий кардинально переосмыслять характер актуальных международных дебатов, дискуссий и консультаций. Именно это мы и подразумеваем под научной дипломатией. И у Женевы вполне есть потенциал стать настоящим глобальным центром научной дипломатии».

Как научная дипломатия вписывается в швейцарскую внешнюю политику? 

Цель официального Берна — позиционировать Женеву Международную в качестве ведущего мирового центра обсуждения вопросов, например, связанных с цифровой революцией. Этот курс позволяет стране сохранять на международной арене определенный вес, не жертвуя при этом своим нейтралитетом. Учитывая все это, правительство Швейцарии и кантон Женева и создали в 2019 году Женевский Прогностический центр науки и дипломатии (GESDA Geneva Science and Diplomacy Anticipator).

Его миссия заключается в объединении усилий различных научных и политических сообществ в области предвидения и прогнозирования научно-технических достижений, с тем чтобы вырабатывать на их основе пути и маршруты в экологически и социально устойчивое будущее. «Цель швейцарского правительства — сохранить Международную Женеву в качестве динамичного центра международного сотрудничества», — говорит Седрик Дюпон. «Но успех тут отнюдь не гарантирован. Сам принцип многосторонней дипломатии находится сейчас под угрозой, так что никакой гарантии, что Женева сможет сохранить свой нынешний статус навсегда, у нас нет. Но именно поэтому и необходимо продолжать инвестировать в нее и в ее будущее».