Тарифы Трампа и пределы швейцарской автономии

Швейцария редко оказывается на острие глобальных торговых конфликтов. Ещё реже она становится мишенью штрафных мер со стороны своего ключевого партнёра. Keystone / Alessandro Della Valle

Швейцария редко оказывается в центре глобальных торговых конфликтов и ещё реже становится мишенью штрафных санкций со стороны ключевого партнёра. В августе, по истечении семидневной отсрочки, США ввели повышенный 39% тариф на большинство швейцарских товаров. Масштабы и жёсткость введенных мер стали неожиданностью.

Эта ставка более чем вдвое превышает тариф, введённый администрацией Трампа в отношении промышленной продукции из стран ЕС, и она значительно выше, чем в случае Великобритании или Канады. Фактически, это самый высокий тариф, установленный со стороны США в отношении развитых экономик мира. В Швейцарии развернулись по этому поводу острые дискуссии, сопровождаемые взаимными обвинениями, в то время как правительство в Берне пытается планировать какие-то дальнейшие шаги. На прошлой неделе власти заявили, например, о намерении продолжить переговоры с Вашингтоном.

Но на самом деле неожиданностью стало даже не само решение США ввести пошлины — немногие страны полностью избежали их в рамках экономической программы Трампа, — а масштабы и жёсткость введенных мер. При положительном сальдо торгового баланса с США в 48,5 млрд швейцарских франков (60 млрд долларов) и относительно небольшом объёме импорта американских товаров, Швейцария давно находилась в поле зрения Вашингтона. Однако в Берне не ожидали единого тарифа в 39% почти на все группы товаров, с минимальным числом исключений. По разным оценкам, благодаря льготам по золоту и фармацевтике, средняя фактическая ставка тарифа по всему швейцарскому экспорту составит чуть более 12%, хотя для ключевых отраслей она все равно останется на уровне 39%.

Под максимальные тарифы сразу попали часы, машиностроение, промышленные машины и инструменты, а также шоколад. Исключения оказались весьма неполными: золото, которое предполагалось освободить от пошлин, в итоге также оказалось в списке облагаемых пошлиной товаров. Как сообщала Financial Times, США распространили тарифы и на импорт золотых слитков весом в 1 кг, что стало серьёзным ударом по Швейцарии — крупнейшему в мире центру аффинажа драгоценных металлов. Особенно примечательно, что Швейцария осталась практически в одиночестве: ЕС добился средней ставки в 15%, Великобритания — 10%, даже Тайвань, крайне зависимый от торговли с США и уязвимый в дипломатическом плане, сумел ограничить тариф на уровне 20% с постепенным введением разных исключений.

Почему именно Швейцария оказалась под таким ударом?

В 2024 году Швейцария действительно имела значительное положительное сальдо торговли с США. Однако к январю 2024 года страна уже отменила почти все свои пошлины на импорт промышленной продукции. Основная часть недавнего профицита пришлась на золото и фармацевтические препараты — причём этот дисбаланс был заметно искажён тем, что в начале года американские компании активно заранее пополняли свои склады и резервы. Более того, по данным самих США, в апреле и мае 2025 года, когда компании начали уже сокращать объёмы чрезвычайных закупок, баланс на короткое время даже оказался в плюсе у американской стороны. Поэтому, как считают в Берне, суть проблемы не столько в том, что сделала Швейцария, сколько в том, чего она сделать не может.

Прежде всего, Швейцария всегда ведёт переговоры, исходя из жёстких институциональных рамок и политического реализма. Федеральное правительство обычно выдвигает лишь те предложения, которые оно реально способно выполнить и которые укладываются в рамки политической и конституционной допустимости. Это заметно отличается от масштабных политических заявлений крупных игроков, например от обещания ЕС инвестировать 750 млрд долларов в американский энергетический сектор. «У Швейцарии репутация страны, которая выполняет свои обязательства. Но такой подход может стать слабостью в мире, где ценятся драматизм и амбициозные жесты», — отмечает Ханс-Петер Портманн (Hans-Peter Portmann), банкир и депутат Национального совета (Nationalrat), большой палаты парламента.

Далее: дипломатические возможности Швейцарии ограничиваются и структурными особенностями ее общественно-политической модели: среди них Федеральный совет (Bundesrat) из семи министров с ежегодно меняющимся президентом, механизмы прямой демократии, позволяющие выносить на референдум почти любые ключевые решения, а также традиция нейтралитета, ограничивающая масштабы геополитического влияния. «Президент Швейцарии не может единолично пообещать инвестиции на 30 млрд долларов или открыть фермерам США доступ к национальному сельхозрынку, не рискуя политическим кризисом или по крайней мере вынесением вопроса на всенародное голосование. И правительство не может, как это бывает в других странах, гарантировать, что частные компании выполнят поставленные кабинетом задачи или вложат инвестиции в рамках достигнутых им договорённостей», — добавляет Ханс-Петер Портманн.

Наконец, в отличие от ЕС или Японии, Швейцария не располагает масштабным внутренним рынком, который мог бы стать инструментом давления. Она не может использовать в переговорах и угрозу свернуть оборонное сотрудничество или отказаться от интеграции в общий энергорынок. А нежелание — или неспособность — подстраивать свою политико-экономическую модель под внешние требования делает Швейцарию лёгкой мишенью, оставляя страну без реалистичного выхода из тупика. Как недавно отметил постоянный обозреватель Financial Times Сэм Лоу (Sam Lowe): «Швейцария […] на самом деле не сделала ничего плохого. Но теперь она стала предостережением для всех остальных, кто ещё ведёт переговоры с США».

В каком положении теперь находится страна?

Внутренние ресурсы Швейцарии ограничены, и любой просчёт чреват серьёзными политическими последствиями. Теоретически страна могла бы в обмен на смягчение тарифов предложить прямые инвестиции в ключевые промышленные регионы США. Но у федерального правительства нет механизма, который позволял бы привлекать частный капитал от имени бизнеса. Поступали и идеи об увеличении масштабов импорта сжиженного природного газа (СПГ) из США, однако в Швейцарии отсутствует необходимая инфраструктура, а внутреннее потребление газа невелико. Любая такая сделка имела бы поэтому в основном символическое значение.

Более реалистичным рычагом давления могут стать закупки в оборонной сфере. Швейцария уже заказала у США истребители нового поколения F-35. Предметом будущих переговоров могло бы стать расширение этого контракта или, напротив, полный отказ от сделки. В Берне всё громче звучат голоса политиков, предлагающих расторгнуть соглашение стоимостью более 9 млрд долларов. Ещё один вариант — допустить на швейцарский рынок больше американской сельхозпродукции, но это почти наверняка встретит жёсткое сопротивление фермерских ассоциаций и приведёт к вынесению вопроса на референдум.

Золотой фактор

Есть и «золотой» фактор: на долю Швейцарии приходится до двух третей мирового объёма аффинажа золота. Часть парламентариев предлагала использовать это положение, добившись для швейцарских аффинажных предприятий особых условий, например тарифных льгот для золота, добытого по экологическим стандартам или с прозрачным подтверждением региона происхождения. Другой вариант — ввести дополнительные сборы с иностранных аффинажных компаний, работающих на территории страны. Однако Национальный (центральный) банк Швейцарии предупреждает: операции с золотом в значительной степени носят чисто финансовый характер и не отражают реального объёма товарооборота. Поэтому попытки превратить золото в инструмент торгового давления будут технически сложными и политически рискованными.

Читайте также по теме:

Не обходится и без нетрадиционных идей. Например, «вариант ФИФА». Депутат от Швейцарской народной партии (Schweizerische Volkspartei, SVP) Роланд Рино Бюхель (Roland Rino Büchel) предложил привлечь к переговорам президента ФИФА Джанни Инфантино (Gianni Infantino) — швейцарца по происхождению и давнего знакомого Дональда Трампа. Инфантино присутствовал на инаугурации американского президента и недавно появился вместе с ним на финале Клубного чемпионата мира по футболу (FIFA Club World Cup — ежегодный турнир сильнейших клубов планеты, победителей континентальных первенств, прим. ред. рус.), что стало публичным сигналом об их близких связях.

В кулуарах даже высказывалась идея в качестве жеста «мягкой силы» перенести штаб-квартиру ФИФА из Цюриха в Майами. Параллельно швейцарские корпорации, такие, как Roche или Partners Group (одна из крупнейших мировых инвестиционных компаний в сфере private equity, управляющая активами на сотни миллиардов долларов, прим. ред. рус.) уже ведут активную лоббистскую работу в Вашингтоне. Остаётся вопрос: помогут ли эти неофициальные усилия переговорной команде добиться прогресса там, где официальные контакты зашли в тупик.

Что будет дальше?

Текущий конфликт спровоцировал в Швейцарии широкую и, что необычно, публичную дискуссию о границах её экономической самостоятельности. Долгие годы страна гордилась тем, что не входит в ЕС, сохраняет полный контроль над регулированием экономики и самостоятельно формирует миграционную и внешнюю политику. Но в эпоху жёсткого двустороннего торга эта модель оказалась весьма уязвимой. Поскольку Швейцария не состоит в таможенном союзе с ЕС, не имеет Соглашения о свободной торговле с США и не пользуется защитой крупных интеграционных объединений (таких, как Европейский союз, USMCA или МЕРКОСУР, прим. ред. рус.), ей приходится противостоять тарифному давлению в одиночку.

И всё чаще звучит вопрос: не обеспечит ли в будущем лучшую защиту более тесное сближение с ЕС? Страна стоит перед необходимостью сделать непростой выбор: пойти на болезненные политические уступки, попытаться найти символический компромисс, смириться с тарифами и в очередной раз перестроить экономику — или дождаться смены администрации в Вашингтоне. Но, возможно, глубинная дилемма заключается совсем в другом: не превратились ли в условиях глобализированной экономики суверенитет, нейтралитет и политическая сдержанность — качества, десятилетиями считавшиеся основой швейцарской модели, — в обременительный фактор?

Copyright The Financial Times Limited 2025

Русскоязычная оригинальная версия материала создана, адаптирована и отредактирована русскоязычной редакцией Swissinfo / ип / нк / ап.