Как выживают супруги непальских трудовых мигрантов
Чемпионат мира по футболу 2022 года в Катаре привлёк внимание всего мира к тяжёлому положению, в котором находятся в странах Персидского залива большинство гастарбайтеров, в том числе из Непала. Но как живут их жёны, оставшиеся на родине? Их судьбы пока так и остаются вне поля зрения СМИ и гуманитарных организаций.
Сунтали Таманг стала вдовой чуть более полугода назад. Её муж Тиртха Бахадур Таманг покинул родину в 2021 году, отправившись на заработки в Катар. Не прошло и года, как он заболел и был госпитализирован. Организация мигрантов Pravasi Nepal Coordination Committee помогла вернуть его в Непал, но он так и не смог добраться до родной деревни Падаали (Padaali) в муниципалитете Дхуликхел (Dhulikhel), расположенной всего в паре часов езды на автобусе или маршрутном такси от столицы.
Тиртха Бахадур умер через неделю после возвращения на родину в одной из больниц Катманду. «Он так и не увидел дом, который помогал нам строить», — говорит Сунтали. Их домик был разрушен во время землетрясения в 2015 году, семья жила в самодельной хижине неподалёку. На строительство нового дома они взяли кредит и использовали средства, заработанные Тиртхой Бахадуром за два года работы в Малайзии ещё до землетрясения. Но в Катар он уехал еще до завершения строительства.
Теперь Сунтали Таманг приходится одной растить четверых детей. Только на их образование уходит в месяц от 20 до 30 тыс непальских рупий (135-200 франков). Её социальный статус в родной общине также находится под угрозой. Ей теперь очень трудно участвовать в семейных торжествах. «Я с трудом наскребла деньги для моего племянника, чтобы он смог принять участие в церемонии «Братабандха», — сетует она, имея в виду индуистский обряд инициации, который непальские мальчики проходят в возрасте 13 лет.
У Сунтали есть куры и корова, а также небольшой участок земли, которые кормят семью примерно пять месяцев в году. А вот чтобы свести концы с концами, в остальное время она вынуждена искать себе подработки. На вопрос, что для неё самое трудное, она реагирует крайне эмоционально. Соседка говорит, что ее больше всего терзает потеря мужа, который был очень хорошим человеком. Только в 2021-2022 году за рубежом погибли в общей сложности 1395 непальских рабочих-мигрантов, в том числе 39 женщин, причём большинство смертей работодатели объяснили «естественными причинами».
Однако желания искать светлое будущее в других странах все это у молодого поколения не отбило. А какие есть альтернативы? «Моя старшая дочь хочет переехать в Южную Корею, поэтому она сейчас изучает тамошний язык. Шестимесячный курс стоит целых 20 тыс. непальских рупий», — рассказывает Сунтали. Гуманитарный «Центр по работе с мигрантами» (Migrant Resource Centre — MRC), финансируемый совместно Швейцарской дирекцией по развитию и сотрудничеству (Die Direktion für Entwicklung und Zusammenarbeit — DEZA, подразделение МИД страны) и правительством Непала, помог Сунтали получить компенсацию, полагающуюся ей в качестве вдовы мигранта, погибшего за рубежом.
Всего она получила 700 тыс непальских рупий или 4700 швейцарских франков, деньги пришли от компании, в которой работал её муж. Еще 700 тыс рупий ей перечислили от Непальского совета по трудоустройству за рубежом и 1 300 000 рупий (8800 франков) из бюджета страховой компании. Сунтали даже пошла на курсы финансовой грамотности, организованные MRC, чтобы узнать, как можно было бы разумно распорядиться полученными средствами.
С трудом сводя концы с концами
Сунтали Таманг — одна из тех, кому ещё повезло. Бинод Горсайн, бывший трудовой мигрант, возвратившись в Непал, получает зарплату от MRC за то, что он ищет нуждающиеся семьи гастарбайтеров и направляет их к экспертам Центра по работе с мигрантами. Он везёт меня на мотоцикле в свою деревню Митиничхап (Mitinichhap). Там мы встретимся с другой вдовой, которой повезло гораздо меньше. Рампиари Горсайн торопится — она уже и так опаздывает на работу. Она зарабатывает какие-то сущие гроши, работая на полях, принадлежащих другим жителей деревни.
Её муж хотел, чтобы сыновья получили хорошее образование, но родственники отказали им в финансовой помощи, и денег на оплату хорошей частной школы у них не было. Поэтому ему пришлось искать работу за границей, в 2008 году он уехал в Катар. «Первые три месяца от мужа вообще не было никаких вестей. В деревне же нет даже телефона. Потом он прислал 40 тыс. рупий (270 франков), и через несколько месяцев я наконец смогла записать нашего старшего сына в частную школу», — рассказывает вдова.
Ее супруг умер всего через десять месяцев работы в качестве разнорабочего в Катаре. Работодатель объяснил его смерть «естественными причинами», а значит, никаких прав на компенсацию от компании-нанимателя у вдовы не было. В то время правительство Непала тоже не предоставляло никаких льгот вдовам трудовых мигрантов, а программа страхования работающих за рубежом непальцев была запущена только через полгода после его смерти. Всё, что получила Рампиари Горсайн, — это жалкие 100 тыс рупий (675 франков) от работодателя супруга, а Агентство по трудоустройству выделило ей 20 тыс рупий (135 франков) на организацию похорон.
«Мой муж был человеком малообразованным, и я очень боялась, что ему будет трудно приспособиться на чужбине. Я сердцем чувствовала, что здесь нам будет легче вместе. В конце концов, у нас есть земля, и выживать вдвоём проще», — говорит она. После смерти мужа Рампиари замкнулась в себе, стала плохо спать и даже начала принимать антидепрессанты. В MRC она наконец получила психологическую помощь, и теперь ей хоть чуть-чуть легче справляться с утратой. Ей также пришлось смириться с тем, что рядом с ней не будет и её старшего сына. Против собственной воли она взяла-таки в кредит 1,5 млн рупий (10 100 франков) и отправила его на учёбу в Японию. «Я против миграции и никому не советую отпускать своих родных за границу», — говорит Рампиари.
Выручают мужей и выгорают сами
По мнению Шару Джоши (Sharu Joshi), независимого эксперта по вопросам трудовой миграции и занятости за рубежом, трудовая эмиграция ведет в Непале к колоссальному росту нагрузки на женщин, остающихся дома. По данным статистики Международной организации труда (МОТ), непальские женщины выполняют не менее 85% ежедневной неоплачиваемой работы по дому, что в совокупности по стране составляет 29 млн часов в день, в то время как мужчины тратят на эту деятельность всего 5 млн часов.
«Это говорит о том, что в Непале женщины выполняют в шесть раз больше неоплачиваемой рутинной работы, чем мужчины, в то время как в среднем по юго-азиатскому региону на долю женщин выпадает в четыре раза больше такой работы. И из-за трудовой миграции непальцы-мужчины перестали вносить в повседневные домашние дела даже тот ничтожный вклад, который вносили раньше», — говорит Шару Джоши. В подтверждение своих слов она приводит в пример интересный факт: Непал недавно с успехом достиг поставленных целей в области социального развития, хотя у правительства средств на это не хватало никогда.
Тем не менее, по данным ООН, в 2019 году страна волшебным образом достигла целевых показателей по расширению социальных, экономических и политических прав и возможностей, изложенных в программном документе под названием «Цели устойчивого развития». «Вы спросите, как такое возможно? А я вам отвечу: да просто благодаря тому, что непальские женщины взвалили на свои хрупкие плечи всю ту работу, которую, по-хорошему, должно было бы выполнять наше государство, например, обеспечивать население продовольствием и защищать здоровье и семейное благополучие своих граждан», — заявляет Шару Джоши.
Опустевшие деревни и подозрительные мужья
В деревне Дандагаун (Dandagaun), расположенной в 25 км к востоку от Катманду, по данным переписи населения 2021 года, на 100 женщин приходился всего 91 мужчина, тогда как средний показатель по стране — 95,6. Кроме того, средний размер домохозяйства в этой деревне занимает второе место по величине в этом регионе — 3,83 человека (в среднем по стране — 4,37). Массовый отъезд молодёжи за границу давно стал обыденным явлением. «Раньше люди в деревне поддерживали друг друга. Сейчас она обезлюдела», — говорит местная жительница Ясодха Гаутам. Её муж, бывший военнослужащий непальских Вооруженных сил, последние полтора года работает в Дубае доставщиком еды.
Ясодха Гаутам держит небольшой магазинчик и воспитывает двух сыновей. Она очень не хотела, чтобы муж уезжал за рубеж, но он решил посмотреть мир и заработать детям на хорошее образование, чтобы в будущем они могли сделать карьеру в армии. «Я не радуюсь, но и не расстраиваюсь. Его нет рядом, но он же уехал ради нашего будущего», — говорит она. Бхим Прасад Сапкота, старший санитарный врач Министерства здравоохранения и народонаселения Непала, очень обеспокоен влиянием трудовой эмиграции на демографическую ситуацию в стране.
Согласно последним данным, темпы ежегодного прироста населения снизились с 1,35% в 2011 году до 0,92% в 2021 году, и это самый низкий показатель со времён самой первой переписи населения, проведённой в Непале аж в 1911 году. Согласно данным непальского исследования в области демографии и здравоохранения за 2022 год, общий уровень рождаемости также снизился — даже несмотря на то, что уровень использования современных средств контрацепции среди замужних женщин в возрасте от 15 до 49 лет за тот же период остался неизменным и составил 43%.
«Отток молодёжи влияет не только на рождаемость, но и на социально-экономическое развитие Непала. Руководству страны, политикам и гражданскому обществу необходимо со всей серьёзностью отнестись к этой проблеме», — говорит Бхим Прасад Сапкота. По данным Отчёта о трудовой миграции в Непале за 2022 год, за пределами страны в среднем проживает 7,4% её населения, однако эта цифра не учитывает неофициальных мигрантов или уехавших на заработки в Индию: для работы там непальцам никаких официальных разрешений не требуется. Ближе всего к реальности находятся данные переписи 2021 года, которые показывают, что в 23,4% домохозяйств страны кто-то из членов данной семьи постоянно проживает за границей.
«В наших деревнях нет молодёжи и вообще не хватает кадров. Из 77 районов Непала 14 испытывают дефицит населения», — говорит Шару Джоши, ранее работавшая в правительстве страны и в организации «Женщины ООН» (UN Women), структуре Организации Объединённых Наций по вопросам гендерного равенства и расширения прав и возможностей женщин. «В горных районах сейчас проживает только 6% населения, 40% живёт на возвышенностях и 54% — на равнинах». По её словам, во время десятилетней гражданской войны страну ежедневно покидало около 200 человек, а сегодня, в период относительного мира и стабильности, этот показатель увеличился до 3000 человек в день.
О чём эти цифры молчат, так это о том социальном прессинге, который вынуждает молодых людей покидать родину и отправляться на заработки в другие страны. «В семьях существует своего рода соревнование по количеству работающих за рубежом мужчин. Мигранты воспринимаются как настоящие альфа-самцы, а тех, кто остаётся дома, считают лузерами, не решающимися пойти на риск», — рассказывает Шару Джоши. На оставшихся на родине женщин в обществе тоже порой смотрят косо. Исследование, проведённое в 2019 году при финансовой поддержке DEZA, изучило истории более одной тысячи жён мигрантов. Оказалось, что их зачастую подозревают в злоупотреблениях с денежными переводами от мужей и во внебрачных связях.
Однако учёные из Непальского института социальных и экологических исследований, проводившие это исследование, не нашли практически никаких подтверждений этим измышлениям. «Мы зафиксировали всего три случая адюльтера, и это могло случиться, даже если бы мужья этих женщин и не уехали. Но такие истории экстраполируются на всех жён „поуехавших“, россказни об их распутстве распространяются в разнообразных формах по всей округе, и таким образом создаются и закрепляются лживые нарративы», — утверждают авторы исследования.
Больше, чем деньги
Через дорогу от магазина Ясодхи Гаутам находится ресторан, которым управляет Мирани Лама. Её муж живёт в одной комнате и работает в одной компании в Дубае вместе с супругом Ясодхи. Мирани приходится заниматься бизнесом и присматривать за сыном и домашним хозяйством. «Управлять рестораном в одиночку нелегко, но мне помогают брат и сестра», — говорит она. Семья Мирани очень нуждается в деньгах из Дубая. Её муж ежемесячно переводит на её счёт 92 тыс. рупий (620 франков). По официальным данным в 2021 году непальские мигранты всего перевели на родину 1,06 трлн рупий (7,15 млрд долларов США), что составляет 23,8% национального ВВП Непала.
Неудивительно, что большинство разговоров о миграции крутится здесь вокруг этих денежных переводов. Однако в последнее время в стране начали задумываться о том, во что обходится обществу такой отток молодых людей за границу. Например, перепись населения 2021 года показала, что 17,1% детей живут здесь без отца. «Конечно, благодаря денежным переводам семьи мигрантов имеют более широкий доступ к услугам здравоохранения и образования. Но не стоит думать, что им так уж хорошо живётся. Постоянное отсутствие одного из родителей негативно сказывается на воспитании и развитии детей, а также на их социализации», — отмечает чиновник сферы здравоохранения Бхим Прасад (Bhim Prasad).
По его мнению, правительство должно разработать комплекс мер, с тем чтобы непальцы, работающие за границей, могли, вернувшись на родину, открыть свой собственный бизнес на основе тех знаний и навыков, которые приобрели на чужбине. Таким образом, они смогли бы вносить непосредственный вклад в развитие национальной экономики. Но большинство, по-видимому, все равно хотят, даже побыв дома, вернуться на работу за границу.
По последним данным примерно 64% тех, кто вернулся на родину из-за ковидных ограничений, хотели бы вновь уехать на заработки. Учитывая важность денежных переводов мигрантов для экономики, правительство упростило недавно процедуру продления разрешений на трудоустройство за рубежом, разрешив это делать в непальских посольствах (до двух раз) и даже в Интернете.
«Страна буквально живёт за счёт денежных переводов трудовых мигрантов, но политики при этом упорно заявляют, что не хотят, чтобы люди уезжали из Непала, и хотят, чтобы мигранты возвращались домой», — замечает Шару Джоши. Что касается двух семей, опрошенных SWI swissinfo.ch в деревне Дандагаун, то их будущее пока очень туманно. Муж Ясодхи, которому в следующем году исполнится 40 лет, возвращается домой из Дубая через полгода.
Она не хочет, чтобы он снова уезжал, но знает, что не сможет его удержать, если только у него не возникнут проблемы со здоровьем. «Не то чтобы у нас нет здесь будущего, но, если ничего не изменится, он точно снова уедет», — говорит она. Муж Мирани возвращается домой через десять месяцев. Она с нетерпением ждет его возвращения, поскольку они вместе приняли важное решение. «Мы пришли к обоюдному согласию, что он больше не будет работать за границей. Вместо этого мы планируем развивать наш ресторан», — говорит она.
Программа EDQA
Этот материал подготовлен при содействии швейцарской программы EQDA (Looking Beyond), которая организует ежегодный обмен журналистами между Швейцарией и развивающимися странами при поддержке Швейцарской дирекции по развитию и сотрудничеству (DEZA, подразделение МИД). Тема 2023 года: «Демография». Для этой программы EQDA отбирает СМИ из развивающихся стран, возникают тандемы журналистов, помогающих друг другу в подготовке репортажных материалов из страны-партнера.
В соответствии со стандартами JTI
Показать больше: Сертификат по нормам JTI для портала SWI swissinfo.ch
Обзор текущих дебатов с нашими журналистами можно найти здесь. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам!
Если вы хотите начать разговор на тему, поднятую в этой статье, или хотите сообщить о фактических ошибках, напишите нам по адресу russian@swissinfo.ch.