Ярмарка «Арт Базель»: куда девались россияне?
После трехлетнего коронавирусного перерыва «Арт Базель» вернулся к (почти) прежней норме: количество галерей-участников прежнее, посещаемость высока, торговля идет. Но куда подевались все россияне (да и китайцы тоже)?
За несколько недель до начала ярмарки Art Basel по СМИ разнеслась новость о том, что две российские галереи, участвующие в параллельной программе Liste великодушно уступили свои площадки двум украинским галереям. «На самом деле с нами они не общались», — говорит Мария Лaнко, владелица галереи The Naked Room в Киеве. «Нас напрямую пригласила сама программа Liste. Да мы в любом случае не хотели бы, чтобы нас приглашали именно российские галереи. Так что если эта щедрость от кого и исходила, то от самих организаторов программы Liste («Список»). Именно они бесплатно предоставили стенд как для галереи Марии Ленко и для другой украинской галереи под названием «Волошин».
Обе галереи уже несколько раз подавали заявки на участие в Art Basel, но приглашения они так и не получили. Возможно, пригласив украинцев, программа Liste сделала хороший рекламный ход, тем более что на открытии выставки этого года Марк Шпиглер, директор Art Basel, отвечающий за глобальный бизнес ярмарки, особенно подчёркивал, какой вот теперь эта ярмарка стала открытой и гостеприимной для галерей из стран, находящихся за пределами первого мира, в частности речь шла о странах Африки и Ближнего Востока. Без критики все равно не обошлось, потому что другая параллельная ярмарке программа Volta наладила сотрудничество с недавно созданным в Саудовской Аравии фондом современного искусства ATHR.
Что касается российских участников, то ни сама ярмарка Art Basel, ни программа Liste никаких санкций в их отношении не вводили. То есть никакого кэнселлинга российской культуры. Тем не менее нынешнее отсутствие российских галерей на крупнейшей арт-ярмарке мира уже стало довольно заметным, хотя и неудивительным явлением. Столкнувшись с международными санкциями и с практически невозможностью свободно передвигаться по Европе, российские арт-дилеры ограничились альтернативной арт-ярмаркой в Санкт-Петербурге, которая открылась в те же дни, что и «Арт Базель».
Названная 1703 Contemporary Art Fair (это число намекает на год основания российской имперской столицы), она спонсируется связанным с Кремлем энергетическим гигантом «Газпром», список ее участников насчитывает в общей сложности 17 галерей, что, конечно, ничтожно мало по сравнению с 289 галереями, присутствующими на нынешней ярмарке Art Basel, и это и не считая нескольких сотен других участников на параллельных площадках, таких как Liste и Volta. Для сравнения: в программе прошлогоднего урезанного из-за пандемии «Арт Базеля» насчитывалось 272 участника, а в 2019 году — 290. В 2020 году ярмарка была отменена.
Искусство в осаде
Положение украинских галеристов можно сказать аховое. Максим и Юлия Волошины находятся в пути по миру уже с прошлой осени. «Тогда мы уехали на выставку в Мексику», — говорит Юлия Волошина. «После этого у нас была еще одна в Далласе, а когда началась война, то мы остались в Майами буквально на мели». Их галерея в Киеве на данный момент превращена в бомбоубежище. «По грустной иронии судьбы здание, в котором находится наша галерея, уже использовалось в таком качестве во время Второй мировой войны», — говорит Максим.
Когда в морозные дни конца февраля на Киев начали падать русские бомбы, художники Волошины, их семьи и домашние животные, а также несколько соседей — все они укрылись в галерее, в которой все еще работали системы отопления. Кочевая жизнь Волошиных, переезжающих с места на место со своей дочерью двух лет, ни в коем случае не является бегством конкретно от войны. «Мы должны проводить как можно больше арт-ярмарок, потому что так мы можем поддерживать наших художников, нашу галерею и наши семьи в Украине». Положение художников, оставшихся в Украине, гораздо более драматично.
«Они сейчас вообще не занимаются никаким искусством Они все помогают армии в качестве солдат, волонтеров и т. д.», — говорит Мария Ланко. «Тем не менее одна из художниц каталога Волошиных, Леся Хоменко, все-таки успела вовремя завершить серию своих работ под общим названием «Макс в армии» и даже отправить ее на нынешнюю Венецианскую биеннале. Отталкиваясь от эскизов, сделанных её мужем Максом, тоже художником, она создает портреты самых обычных украинцев, вырванных войной из их привычной жизни. Сейчас они все в армии. Где сейчас находится ее муж, сама Леся не знает.
Незаметные посетители
С точки зрения бизнеса дни самые важные для ярмарки «Арт Базель» дни приходятся на период еще до того, как ярмарка становится доступной для массовой публики. Эти так называемые «дни предварительного просмотра» отданы разного рода VIP-гостям — частным коллекционерам, директорам музеев, журналистам. Именно тогда и совершаются самые крупные сделки купли-продажи. Несмотря на отсутствие российских галерей, коллекционеры на этот раз все равно присутствовали, пусть порой и не лично, а посредством арт-консультантов, но все-таки… В основном они представляли арт-рынки США и Великобритании. Степень заметность таких посредников-консультантов возросла в этом году еще и из-за отсутствия китайских коллекционеров.
Они, правда, не смогли приехать в Базель прежде всего из-за строгих ковидных ограничений, введенных властями. И все-таки русский язык в «дни предварительного просмотра» так или иначе, но звучал. В кулуарах и на стендах, как говорят, но мы не знаем, проверить не удалось, якобы можно было увидеть Андрея Малахова (телеведущий на канале «Россия-1») и Ксению Собчак, тоже телеведущую, светскую львицу и актрису. Однако понятно, что большинство покупателей-россиян уже живут постоянно за границей. Портал SWI swissinfo случайно встретил одного из них, нам он представился под псевдонимом Денис Сель.
Он говорит, что уже 16 лет живет и работает в Кёльне. «В таком авторитарном повороте событий в России нет ничего удивительного, мы все предвидели это уже довольно давно», — говорит он. По его словам, люди, работающие в сфере искусства, — все они часть российской элиты. И все те, кто остался в путинской России, прекрасно знали, что происходит, и все они так или иначе старались подстраиваться под требования власть предержащих. Со своей стороны, Денис Сель говорит, что не имеет никакого отношения к российской арт-сцене. «В Кёльне есть много чего куда более интересного, у нас есть Йозеф Бойс, Герхард Рихтер и Зигмар Польке, например. Почему меня должны волновать русские»?
Мы не говорим о русских
Украинцы, присутствующие в Базеле, также решительно отказываются от любого рода сопоставлений с российскими участниками мирового арт-рынка. Это отчуждение началось отнюдь не с началом февральской войны — это давняя проблема. Максим и Юлия Волошины говорят, что после распада Советского Союза украинская арт-сцена развивалась в совершенно иной динамике, нежели российская. Мария Ленко считает, что окончательный и настоящий раскол произошёл после аннексии Крыма в 2014 году.
«До 2014 года украинская арт-сцена, возможно, и развивалась иначе, чем российская, но они были взаимосвязаны. Мы были частью одного и того же культурного и ментального пространства. Но с тех пор мы очень далеко ушли друг от друга. Я больше не знаю, что происходит на российской арт-сцене, я даже не знаю, кто там новые художники». Дружба, конечно, сохранилась, но на институциональном уровне все связи сейчас разорваны. Тем не менее она знает, что российские художники активно покупали в Базеле альбомы художников из ее галереи. «Но они были очень застенчивы и всякий раз начинали говорить со мной по-английски. Я думаю, им стыдно, и им определенно есть чего стыдиться», — подчеркивает она.
Но, какими бы ни были обстоятельства, приведшие чету Волошиных и Марию Ленко в Базель, все рекламные ходы, несмотря ни на что, действительно стоили того. Мария Ланко говорит, что свою первую сделку она совершила через десять минут после открытия дней предварительного просмотра. А когда ярмарка открылась для публики, то большинство ее работ уже были проданы или зарезервированы. Волошины также были впечатлены скоростью, с которой ведется бизнес в Базеле. Однако перевозка произведений искусства по-прежнему сопряжена с трудностями. В первые недели войны Марии Ленко удалось перевезти свои работы из Киева на хранение в музей в Львове, ближе к европейским границам.
У Волошиных большинство их работ все еще находится в Киеве, но работать из украинской столицы им практически невозможно. «Поездка в любой европейский город оттуда занимает как минимум три дня — потому что из Киева прямых рейсов нет. А произведения искусства нуждаются ведь не только в специальной упаковке, но еще и в разрешениях, таможенных формах и вообще в целой куче бюрократии», — говорит Максим Волошин. И, пока война будет продолжаться, а она, похоже, будет продолжаться еще долго, и Мария Ланко, и чета Волошиных так и будут продолжать жить везде и нигде.
В соответствии со стандартами JTI
Показать больше: Сертификат по нормам JTI для портала SWI swissinfo.ch
Обзор текущих дебатов с нашими журналистами можно найти здесь. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам!
Если вы хотите начать разговор на тему, поднятую в этой статье, или хотите сообщить о фактических ошибках, напишите нам по адресу russian@swissinfo.ch.