Исламофобия в мире после 9/11: опыт Швейцарии

В ситуации нарастающей взаимной враждебности христиане и мусульмане через три дня после терактов 11 сентября в знак солидарности проводят траурное меропрятие перед консульством США в Иерусалиме. Christophe Simon/Keystone

Ровно 20 лет «войны с террором» оказали огромное влияние на жизнь мусульман в западных странах. Действительно ли именно 11 сентября 2001 года стало началом радикального взаимного недоверия двух конфессий? И есть ли пути выхода из спирали дискриминации и насилия?

Перевод с немецкого: Игорь Петров.

В Швейцарии ислам в качестве угрозы для безопасности страны рассматривает примерно половина постоянного населения. После терактов 11 сентября 2011 года в западных странах мусульмане живут в ситуации фактически «презумпции виновности». Без социальных и ментальных последствий это не остается, в том числе и в Швейцарии: если кто в этой стране и ощущает реальную или мнимую дискриминацию из-за принадлежности к той или иной религии, то чаще всего речь идет именно о тех, кто принадлежит к исламской конфессии. 

Страх перед исламом стал стандартом. Но действительно начало следует искать в трагических событиях 11 сентября 2001 года, когда группа исламистов-фанатиков, угнав четыре пассажирских самолета, лишила жизни более трех тысяч ни в чем не повинных людей, а город Нью-Йорк лишился в результате одного из своих визуальных символов? Историк мировых религий Андреас Тунгер-Занетти (Andreas Tunger-ZanettiВнешняя ссылка) из Университета Люцерна указывает, что по меньшей мере «скептическое» отношение европейцев к исламу насчитывает несколько веков, а «соответствующая пропаганда с обеих сторон велась уже в средние века».

Мусульмане составляют около 5% населения Швейцарии, однако среди заключенных швейцарских тюрем их доля достигает 30%. Как можно было бы работать с такой категорией заключенных? Наше видео из архива (2017 год):

Тем не менее А. Тунгер-Занетти считает именно 11 сентября цезурой в новейшей истории отношений между Западом и исламским миром. «Тогдашний президент Джордж Буш-младший сам ввел в оборот понятие „крестовый поход“. И именно он показал, как легко даже в современном мире возобновить эту давнюю традицию вражды». Однако, по мнению историка, действительно решающими в плане негативного отношения к мусульманам в Европе стали теракты в Мадриде и Лондоне в 2004 и 2005 гг. «Именно тогда Европа поняла, что террор имеет место не только по ту сторону Атлантики».

Враг среди нас

По его словам, джихадистская пропаганда дала массам повод демонизировать ислам как религию в целом. К этому, по его словам, добавляется то обстоятельство, что представителей этой религии очень легко заметить на улице. «Потому что каждый может легко определить, является ли данный человек практикующим мусульманином, особенно если речь идет о женщинах. Таким образом, очень быстро все мусульмане были помещены в контекст корреляции религии с исламизмом, что запускает цепочку ассоциаций, быстро и прочно закрепляющихся в массовом сознании людей», — указывает А. Тунгер-Занетти.

Дариус Фарман (Darius Farman), еще один специалист в области прикладной истории религии, с этим мнением согласен. В 2018 году на базе Центра исследований проблем безопасности при Высшей технической школе Цюриха (ETH Center for Security Studies) он опубликовал исследовательскую работу под заголовком Haltungen zum Islam in Zeiten des Terrorismus («Виды отношений к исламу во времена терроризма», PDFВнешняя ссылка). Сегодня он работает в качестве политолога в швейцарских аналитических центрах Avenir Suisse (либеральный центр) и Foraus (левая «мыслительная фабрика»). Корни европейской исламофобии он усматривает в событиях новой и новейшей истории, приводя в пример положение алжирцев в ситуации французского колониального правления. 

«В то время получение французского гражданства было обусловлено отказом от исламской веры». Дариус Фарман считает, что «после терактов 11 сентября ислам рассматривается уже как фундаментальная, главная угроза для западной социально-политической модели». По его словам, такой формат восприятия ислама стал превалирующим в Западной Европе после террористических атак в Мадриде и Лондоне, многие стали искать «врагов народа» в своем ближайшем окружении. В результате дискриминация в отношении людей мусульманской веры усилилась и даже фоновый расизм в отношении них получил новую подпитку. Свою роль сыграли и такие сюжеты, как ситуация вокруг мечети в городе Винтертур.

Медийное освещение данной тематики также имело значение. По данным Центра исследований проблем безопасности при Высшей технической школе Цюриха, ситуация в СМИ начала меняться после террористических атак в 2001 году, процесс продолжился после терактов в Мадриде и Лондоне. С тех пор исламский экстремизм упоминается не только в международном контексте, но и стал актуальной проблемой на национальном уровне, в том числе и в Швейцарии. С приходом джихадистского терроризма в Европу ислам стал потенциальной угрозой даже для нейтральной Конфедерации. Андреас Тунгер-Занетти говорит об этом прямо: «Если я как пользователь СМИ постоянно слышу об исламе только тогда, когда где-то идет война или совершаются теракты, то, конечно, у меня возникает ощущение, что между этой религией и терроризмом существует прямая и очень плотная связь».

Ислам как политический инструмент

Тенденция рассматривать ислам и мусульманскую эмиграцию в первую очередь как проблему для госбезопасности вполне сейчас заметна, и прежде всего на политическом уровне. Об этом нам рассказывает Хансйорг Шмид (Hansjörg Schmid), директор Швейцарского центра ислама и общества (Schweizerisches Zentrum für Islam und Gesellschaft SZIGВнешняя ссылка) при Фрибургском университете. Такая общая неизбирательная подозрительность ко всем мусульманам часто приводит к впечатлению, что в нашем обществе их видеть не хотят. 

И это, в свою очередь, вносит вклад в повышение степени общественной дезориентации членов исламского мигрантского сообщества, осложняя их интеграцию, «потому что у них может быть очень позитивный опыт общественной жизни в их личном окружении и они не могут понять причин наличия такого расхождения их частного опыта с характером общественного дискурса. А когда преобладает ситуация постоянного нагнетания страха, то это, без сомнения, играет на руку исламистским агитаторам. Потому что именно это и является целью террористов: углубить общественный раскол и использовать его в своих целях», — предупреждает Хансйорг Шмид.

И в самом деле, как показывают исследования, дискриминацияВнешняя ссылка может быть важным мотиватором для радикализации и превращения обычных людей в убежденных джихадистов. Но проблема существует и с другой стороны. На это указывает А. Тунгер-Занетти. Существует опасность замыкания некоторых мусульман в рамках удобного менталитета жертвы и их зацикливания на ощущении, что их только и делают, что дискриминируют.

Реальная, а не декларативная инклюзивность

И если в Швейцарии ситуация в рамках отношений общества и исламской общины выглядит благополучнее, нежели в иных странах, то свою роль в этом играют и особенности швейцарской политической системы, в частности ее системы образования. Как говорит Хансйорг Шмид политическая культура Швейцарии изначально характеризуется ориентацией на диалог, кроме того, многое регулируется здесь не в далеком политическом центре, а на местном муниципальном уровне. Он тоже считает, что 11 сентября 2001 года стало поворотным моментом в общественном восприятии в Швейцарии мусульманского сообщества. 

«Однако в Швейцарии мусульмане довольно успешно интегрируются, причем реально, в своей общине, а не на бумаге, особенно второе и третье поколения мигрантов уже не ограничиваются в своей повседневной исключительно иммигрантской перспективой, естественным образом участвуя в общественной и экономической жизни страны». Свою роль играет и швейцарская школьная система, построенная на принципах реальной, а не декларативной инклюзивности. Тем не менее он считает, что лица с миграционным прошлым могли бы быть более заметны в спорте, культуре и политике страны. «Такие возможности для личной идентификации очень важны, а прессе надо бы уже поутихнуть и не «раскачивать лодку», — говорит Х. Шмид. 

А. Тунгер-Занетти призывает к более широкому диалогу на персональном уровне. «Любая религия теряет большую часть своей „странности“, если вы просто позволите человеку, имеющему отличные от ваших религиозные преференции рассказать вам, что у него на сердце и уме». Фактическую же дискриминацию можно было бы сокращать путем анонимизации заявлений на работу, что будет, однако, сделать сложно: нынешний дискурс в Швейцарии все активнее делает ставку на «политику идентичности», требуя как раз обратногоВнешняя ссылка — со ссылкой, разумеется, на благие намерения в области «инклюзивности и диверсификации».