Как и чем обеспечена независимость швейцарского ЦБ?

Национальный банк Швейцарии, точнее, его историческая штаб-квартира, находится в Берне на площади Бундесплац – буквально в нескольких шагах от здания парламента. Оперативные структуры ЦБ работают в Цюрихе. Keystone / Peter Schneider

Независимость Швейцарского Национального (Центрального) банка закреплена в Конституции. А могло бы, например, правительство Швейцарии просто взять и своей волей сменить всё руководство ЦБ? Давайте разбираться.

Президент США Дональд Трамп своего отношения к решениям Федеральной резервной системы (Federal Reserve System, Fed), центрального банка Соединённых Штатов, даже не скрывает. Давление на свой ЦБ он оказывает в том числе и публично: так, 7 августа 2025 года Дональд Трамп объявил о намерении назначить своего советника Стивена Мирана (Stephen Miran) в Совет управляющих ФРС, а уже 2 сентября 2025 года представил официально его кандидатуру на эту должность.

После утверждения Сенатом 15 сентября 2025 года Стивен Миран принёс присягу и занял одно из семи мест в Совете управляющих ЦБ США. Работать он там будет до 31 января 2026 года. Такое явное вмешательство в работу ЦБ вызывает у экспертов нескрываемую озабоченность.

«Эти действия подрывают независимость Центрального банка. И, к сожалению, они не исключение, а часть более масштабной тенденции, в рамках которой под угрозой оказываются и другие как демократические, так и чисто технократические институты», — отметила в комментарии для Swissinfo профессор Университета Эссекса (University of Essex) Каролина Гаррига (Carolina Garriga). При этом важно отметить и другое: если независимость судебной власти отдельно закреплена в Конституции США, то положения, прямо гарантирующего независимость Федеральной резервной системы, в Основном законе нет.

Как возникла концепция независимого Центрального банка?

Независимость Центральных банков — сравнительно недавнее явление. Сначала это было не какое-то точное юридическое требование, а просто своего рода неписанное профессиональное правило игры, которое только со временем приобрело институциональную форму, вошло в законы и конституции разных стран — прежде всего в ответ на инфляционные процессы, начавшиеся после распада Бреттон-Вудской валютной системы. А уже в 1980–1990-е годы принцип независимости Центральных банков распространился по всему миру. В Швейцарии он был закреплён в Конституции лишь в 1999 году.

Читайте также:

Юрист Ханс Кун (Hans Kuhn), возглавлявший юридическую службу Швейцарского Национального Банка с 2001 по 2014 год, напоминает: «Ещё в 1980-е годы многие Центральные банки фактически являлись подразделениями министерств финансов. Но уже спустя 20 лет большинство из них получили более или менее самостоятельный статус». Почему это произошло? Причину Ханс Кун видит в развитии экономической науки: «Множество эмпирических исследований показали наличие отрицательной корреляции между степенью независимости Центрального банка и уровнем инфляции», — поясняет он.

Иными словами, независимые Центральные банки были в состоянии куда лучше обеспечивать стабильность цен, не поддаваясь при этом на краткосрочные политические импульсы. Как отмечает профессор Каролина Гаррига (Carolina Garriga) в одной из своих недавних научных работ, независимость Центрального банка — это попытка выстроить денежно-кредитную политику, сохраняющую последовательность во времени и без необходимости «колебаться вместе с линией» правительства.

Как в разных странах понимают независимость Центрального банка

Исследования профессора Каролины Гарриги (Carolina Garriga), посвящённые сравнительному анализу степени независимости Центральных банков в разных странах, показывают: в мире этот принцип реализуется очень по-разному. Так, в Индии, а также в Японии и Австралии Центральные банки де-юре не обладают самостоятельным статусом. В государствах вроде Белоруссии, Венесуэлы и Туркменистана, а также в некоторых демократических странах — например, в Эквадоре — Каролина Гаррига регистрирует «существенные ограничения» независимости Центрального банка, проявившиеся с начала 2000-х годов.

Согласно наблюдениям профессора Каролины Гарриги, положение Центральных банков также ухудшилось в Китае и Индонезии. При этом на фоне последних событий в США — давления президента Дональда Трампа на Федеральную резервную систему и назначения его советника Стивена Мирана в Совет управляющих ФРС — вновь звучат голоса тех, кто ставит под сомнение демократическую легитимность самой идеи автономии Центрального банка. Среди них — преподавательница Королевского колледжа Лондона (King’s College London) Лия Дауни (Leah Downey), автор книги Our Money: Monetary Policy as if Democracy Matters (2024).

Профессор Лия Дауни скептически относится к распространённому убеждению, будто независимость Центрального банка автоматически обеспечивает стабильность цен. По её словам, эмпирические подтверждения этого тезиса «гораздо более неоднозначны, чем принято считать», а статистическая база многих известных исследований «крайне ограничена». Кроме того, Лия Дауни отмечает, что аргументы в пользу независимости Центрального банка фактически подразумевают исключительное положение денежно-кредитной политики в рамках общей государственной системы — будто бы это какая-то особая сфера, не подчиняющаяся общим демократическим принципам общественного устройства.

По мнению профессора Лии Дауни, исключительная сложность монетарной политики не может служить оправданием передачи экспертам «полной автономии» в этой области. В долгосрочной перспективе независимость Центрального банка, по её убеждению, «подрывает здоровье демократии». Профессор Лия Дауни считает, что денежно-кредитная политика должна по-прежнему проводиться «Центральным банком с участием множества экспертов и представителей самых различных интересов», но при этом «находиться под активным контролем со стороны законодательной власти».

Джером Пауэлл (Jerome Powell), председатель Федеральной резервной системы США, в адрес которого Дональд Трамп нередко позволяет себе ироничные комментарии. В конце сентября президент США опубликовал комикс, где в шутливой форме «увольняет» главу Центробанка. EPA/JIM LO SCALZO

Как подчёркивает профессор Лия Дауни, действия Дональда Трампа носят «явно недемократический характер. Если бы он действительно стремился демократизировать денежно-кредитную политику, то Дональд Трамп вынес бы этот вопрос на рассмотрение Конгресса. Концентрация же власти в руках только одного человека противоречит духу и букве Конституции США, авторы которой недаром сознательно наделили именно законодательную, а не исполнительную ветвь власти правом утверждать бюджет и регулировать выпуск денег».

Как обстоит дело в Швейцарии

В Швейцарии принцип независимости Центрального банка был утверждён народным голосованием на референдуме 1999 года, когда большинством в 60% голосов народ поддержал новую редакцию Федеральной Конституции — и тем самым, сознательно или нет, одобрил и положение о независимости Национального банка. В Статье 99 Основного закона говорится, что Швейцарский Национальный банк (Schweizerische Nationalbank, SNB) «ведёт в качестве независимого Центрального банка денежно-кредитную и валютную политику в интересах страны в целом». При этом за федеральными властями сохраняются функции «содействия и надзора» в сфере управления банком.

Поскольку в Швейцарии любая поправка в Конституцию подлежит обязательному вынесению на всенародное голосование, Федеральный совет (правительство, Bundesrat) и парламент, предприняв даже теоретическую попытку ограничить независимость Национального банка, столкнулись бы с крайне высоким демократическим барьером. Как отмечает экономист Эрнст Бальтенспергер (Ernst Baltensperger) в комментарии для SWI swissinfo.ch, не менее важен и особый швейцарский фактор: парламент и граждане Швейцарии рассматривают независимость Центрального банка как важный элемент политической культуры страны и своего рода ценностный консенсус.

Работу Национального банка Швейцарии контролирует Совет (Bankrat) в составе 11 членов — это наблюдательный орган, в который входят представители науки, бизнеса и политики. Швейцарский Национальный банк имеет юридическую форму акционерного общества, большинство его акций принадлежит кантонам (субъектам федерации). Пять членов Совета банка избираются на общем собрании акционеров, ещё шесть назначаются Федеральным советом.

Сегодня в состав этого органа входят, например, профессор, специалист в области финансов, и президент крупнейшего профсоюзного объединения страны. При смене руководства ЦБ именно Совет выдвигает новые кандидатуры в состав Директората (Direktorium, исполнительный орган), а Федеральный совет, правительство страны, утверждает их сроком на шесть лет — что заметно дольше, чем срок полномочий депутатов федерального парламента.

ЦБ Конфедерации и швейцарская модель демократии: как они соотносятся?

Бывший главный юрист Швейцарского Национального банка Ханс Кун (Hans Kuhn) отвечает на этот вопрос следующим образом: «Статья 99 Конституции страны наделяет Национальный банк колоссальными полномочиями. Но порядок их применения чётко прописан в законе. Банк обязан отчитываться о своей деятельности. Независимость и ответственность всегда находятся в состоянии очень тонкого равновесия — и его нужно уметь понимать и поддерживать».

По словам Ханса Куна, независимость Швейцарского Национального банка «всеми широко признана и уважаема. Это уважение настолько велико, что порой его становится даже слишком много. Как мне кажется, наше общество часто проявляет излишнюю осторожность в обсуждении вопросов, связанных с Национальным банком, просто потому что тема эта кажется всем слишком сложной». Тем не менее начиная с 2014 года представители почти всех основных политических партий регулярно выносили на рассмотрение парламента те или иные инициативы, касающиеся условий и порядка работы Национального банка.

На это указано в опубликованном в конце 2024 года влиятельной деловой ассоциацией Economiesuisse аналитическом отчёте о случаях политического давления на Швейцарский Национальный банк — в этом документе сравнивались попытки швейцарских политических партий влиять на решения Национального банка с тем, как президент США Дональд Трамп пытается воздействовать на Федеральную резервную систему. Согласно исследованию, большинство этих инициатив исходило с левого политического фланга, причём около 15% касались собственно мандата Швейцарского Национального банка, и почти треть — условий распределения его прибыли. Какова доля инициатив, увенчавшихся успехом? В Economiesuisse уточнить это не смогли.

Ханс Кун считает, что публичные и парламентские дискуссии, например, о порядке распределения прибыли Центрального банка, вполне допустимы: «Размышлять о роли Национального банка не запрещено. Но вмешиваться в его основную миссию нельзя. Успешные попытки парламента напрямую повлиять, например, на стоимость денег (процентные ставки ЦБ), стали бы опасным прецедентом. Если сравнивать с США, то Швейцарский Национальный (Центральный) банк — это институт довольно устойчивый и даже инертный. Именно Наблюдательный Совет банка выдвигает кандидатов на руководящие должности, так что если бы швейцарское правительство вдруг решило, руководствуясь теми или иными политическими мотивами, сменить руководство Национального банка, то этот процесс занял бы у него очень много времени».

Как давление на ФРС может отразиться на мировой экономике

Ханс Кун согласен, что в США сейчас нарушается тот самый негласный профессиональный консенсус по вопросу о роли Центрального банка, о котором упоминалось выше: «Если политические игроки не считают себя более связанными этими неписаными нормами, то они вольно или невольно могут нанести столь хрупкой конструкции, как независимость Центрального банка, серьёзный ущерб».

Давать же прогноз относительно реальных последствий действий Дональда Трампа, говорит Ханс Кун, сейчас трудно, однако «я уверен, что в итоге возобладает разум». По его мнению, большинство стран мира продолжат и дальше придерживаться принципа независимости своих Центральных банков. Оптимизм, добавляет Ханс Кун, внушает и тот факт, что в сфере торговой и таможенной политики другие государства пока не склонны отвечать США встречными адекватными контрмерами.

Ханс Кун напоминает, что Дональд Трамп — далеко не первый глава государства, пытающийся оказывать давление на Центральный банк: так, в 2013 году премьер-министр Японии Синдзо Абэ (Shinzō Abe) также пытался влиять на политику Банка Японии (Bank of Japan). Однако в случае с США последствия такого давления приобрели бы в буквальном смысле глобальный масштаб, ведь «доллар остаётся ключевой мировой резервной валютой, и если этот якорь вдруг перестанет исполнять свои функции, то вся мировая экономическая система начнёт подвергаться огромным рискам».

Русскоязычная оригинальная версия материала создана, адаптирована и отредактирована русскоязычной редакцией Swissinfo / ип / нк / ап.