Швейцария конфискует 100 миллионов у соратника Януковича?

Владимир Кличко в интервью SRF News: «Это было стремление к свободе и это было решение не жить на коленях и не по команде в условиях диктатуры». Keystone / Efrem Lukatsky

Правительство Швейцарии намерено конфисковать активы на сумму более 100 млн швейцарских франков (104 млн долларов), принадлежавшие ранее Юрию Иванющенко, соратнику бывшего президента Украины Виктора Януковича, свергнутого в результате революции 2014 года.

«Процедура административной конфискации» (administrative confiscation proceedings) будет касаться активов Юрия Иванющенко и его семьи. Активы были заморожены после украинской революции 2014 года. Об этом сообщило правительство ШвейцарииВнешняя ссылка в среду 25 мая. Хотя этот шаг «не связан с санкциями, введенными против России в последние месяцы», тем не менее эта процедура по факту окажет поддержку Украине, которая после начала войны против нее России столкнулась с трудностями в деле оформления конфискации этих активов».

Напомним, что через несколько дней после свержения В. Януковича швейцарское правительство распорядилось заморозить все находящиеся в Швейцарии активы бывшего президента и его окружения, включая Ю. Иванющенко, бывшего депутата парламента страны и «близкого соратника» Януковича. Согласно швейцарскому федеральному Закону «О правовых основах блокировки и реституции незаконно приобретенных активов политически значимых иностранных лиц» (Bundesgesetz über die Sperrung und die Rückerstattung unrechtmässig erworbener Vermögenswerte ausländischer politisch exponierter Personen SRVGВнешняя ссылка), который применяется только в исключительных ситуациях, такие замороженные активы могут быть конфискованы.

Владимир Кличко в интервью SRF News

SRF News: Вы могли бы оказывать поддержку своей стране издалека. Но почему Вы в ситуации этой войны поехали в Украину?

Владимир Кличко: Из-за истории всей моей жизни! Я родился в советской системе. Мой отец — украинец, мать — русская из Сибири. Всё это было очень смешанно. И именно поэтому я никогда не мог себе даже представить, что в какой-то момент русские скажут украинцам: «Вы не имеете права на существование, вы — ошибка истории, вы выдуманы. У вас нет права свободно решать, в каком направлении вам двигаться». Но в 2014 году именно это и произошло. Мы решили тогда ассоциировать себя с европейскими ценностями, демократическими ценностями. Это было стремление к свободе, и это было решение жить не на коленях и не по команде в условиях диктатуры. Я вырос в демократической стране, благодаря спорту я провел много времени в своей жизни, живя в демократических странах. Я видел капитализм и видел свободу. И я знаю, что у свободы высокая цена.

Что нового ты узнал о себе в этой войне? 

Есть ли у вас дети? Да? Прекрасно, у меня также есть ребенок. Будучи матерью или отцом, ты понимаешь обычно, что твои дети — это самое важное в твоей жизни. Раньше я тоже так думал. Но внезапно ты осознаешь все меру возникшей опасности и понимаешь то, за что ты борешься. А выступаешь ты за демократические принципы, за свободу. И ты понимаешь также, что многие твои соотечественники находятся в опасности. Внезапно ты решаешь оставить своих детей и начать подвергать себя опасности. Вместо того чтобы быть со своими детьми, ты отстаиваешь приоритеты, которые в данный момент важнее. И вдруг ты ставишь своих детей — чего я никогда не мог бы себе представить — на второе место.

Как Вы объясняете все это своей дочери?

Это трудно объяснить. Это внутренний конфликт, потому что, с одной стороны, ты изменяешь любви, которая у тебя есть. Но, с другой стороны, будучи дипломированным педагогом, я считаю, что ты можешь и должен на собственном примере показывать детям, что нужно сейчас делать.

Цена людских ресурсов, брошенных на защиту этой страны, невероятна высока. Но есть ли тут предел, сколь высокой может быть эта цена?

Это priceless — у этого нет цены. Есть идеи, ожидание чего-то от себя и от других. Я не хочу корчить тут из себя героя, у меня нет на это права. Герои для меня — это люди на передовой, например в Мариуполе. Я не участвовал в своей жизни ни в одной драке. Я имею в виду не боксерский матч, а именно бой с применением оружия. Но я стою на своем и я готов защищать свою страну. Дело в этой приверженности и в том, чтобы не сдаваться, даже если очень трудно.

Как бы Вы описали эту войну?

Это образы, в которых нет ничего человеческого. Ты видишь мирных жителей, молодых людей, женщин и мужчин, пожилых людей, которые, возможно, были где-то в пути. Сначала их пытали, ты можешь это видеть. Со связанными за спиной руками их убивали, стоящих на коленях, выстрелом в голову. Это были не солдаты, это были обычные граждане, которые и сегодня гибнут от обстрелов — по стране было уже выпущено более 2 000 ракет. Есть много слов, чтобы описывать войну, но их никогда не будет достаточно.

Вы говорите, что для продолжения этой войны вам нужно куда больше поддержки, чем раньше!

Я не могу точно описать, в каком объеме нам требуется поддержка. Мы не знаем, как далеко может зайти война. Будет ли использовано химическое оружие и ядерное оружие или нет? На Украине есть пять атомных электростанций, одна из которых Чернобыльская, и есть еще много отдельных реакторов. Если они все взлетят на воздух, то, поверьте мне, не будет иметь никакого значения, где находится Швейцария и как далеко от нее будут эпицентры взрывов; мы все пострадали бы в этом случае. Санкции также очень важны. Что касается энергетики, то мы все зависим от России. Мы должны ввести санкции и изолировать Россию! Потому что каждый цент, который Россия получает от торговли энергоносителями, тратится на оружие и убивает нас, украинцев.

Швейцария поддерживает санкции, введенные против России Евросоюзом. Чего еще Вы еще ждете от Швейцарии? Вы сказали как-то, что у стран, которые занимают нейтральную позицию и не выступают на стороне Украины, руки в крови.

Да, это так! Вам это не нравится? Хорошо. Вот факты. Не встать на нашу сторону — это значит поддерживать убийства. Но я не хочу здесь выдвигать никаких обвинений, вам я хочу сказать спасибо. Я знаю, что Швейцария принимает беженцев. Это очень важно. Это люди, которые, возможно, ранены, потеряли своих родственников, детей, родителей. У них нет крыши над головой и шансов на существование. И от имени этих беженцев, которых вы приютили, я говорю вам спасибо.

Швейцария не поставляет оружие Украине, потому что нейтралитет запрещает ей делать это. Насколько ты готов признать право страны сказать: нет, на это я пойти не могу? 

Швейцария не хочет поддерживать одну из противоборствующих сторон? Да, это я понимаю. Чего я не понимаю, так это когда одна воюющая сторона совершает геноцид, а потом говорит, мы, мол, бомбим армию и воюем против армии, а на самом деле она воюет против гражданских людей. Правильно ли тогда, с точки зрения Швейцарии или нейтралитета, говорить: мы закрываем глаза на это, а вы можете продолжать убивать мирных жителей? Мы просим дать нам средства защиты, военную технику, чтобы защитить себя. А вы отвечаете: нет, не дадим. К этому я отношусь очень скептически.

Интервью вела Барбара Люти (Barbara Lüthi), оригинал на немецком языке по ссылкеВнешняя ссылка.

Но при этом, как заявило правительство Швейцарии, сначала власти соответствующего иностранного государства должны представить убедительные обоснования такого решения. До сих пор украинские власти не могли прийти к какому-то единому решению по вопросу о конфискации этих активов, а с началом войны «эти трудности обострились», как подчеркнул Кабмин страны, добавив, что теперь начать этот процесс «возможно и целесообразно». Предполагается, что швейцарское министерство финансов обратится в Федеральный административный суд Швейцарии с просьбой разобраться, являются ли данные активы «незаконного происхождения», и если да, то тогда суд должен будет одобрить их конфискацию, с тем чтобы они могли быть возвращены в Украину.