«Партия Александра Вучича контролирует весь госаппарат»

Президент Сербии сделал все, чтобы ослабить и выхолостить демократические институты страны. Copyright 2023 The Associated Press. All Rights Reserved

Швейцарский политолог Даниэль Бокслер (Daniel Bochsler) занимает должность профессора Белградского университета. Скоро в Сербии пройдут выборы. За последние годы президент Александр Вучич сделал все, чтобы ослабить и выхолостить демократические институты Сербии. Велики ли шансы на по-настоящему демократические перемены?

Даниэль Бокслер, швейцарец по паспорту, является доцентом Центрально-Европейского университета (Central European University / Közép-európai Egyetem — аккредитованное в США и Австрии высшее учебное заведение, располагающееся в Вене. — Прим. ред.) со специализацией на изучении истории национализма. Кроме того, он занимает профессорскую должность в Белградском университете (Универзитет у Београду / Univerzitet u Beogradu). В центре его научных интересов находятся также история политических институтов и вопросы этнического разнообразия в странах Центральной и Восточной Европы.

SWI swissinfo.ch: Несколько недель назад президент Александр Вучич принял решение назначить на 17 декабря 2023 года новые выборы, и это несмотря на то, что позиции его партийного альянса вполне устойчивы. По Вашему мнению, каковы причины, по которым он захотел провести эти досрочные выборы?

Даниэль Бокслер: О том, что будут назначены новые выборы, было известно уже давно. Просто недавно все это было оформлено официально. Я не знаю, существуют ли какие-то четкие причины такого решения. За последние десять лет досрочные выборы в некотором смысле тут стали нормой, даже если они и не являются политически необходимыми. Сейчас какого-то кризиса, в котором пребывала бы правящая коалиция, я не вижу. Может быть, одним из «спусковых крючков» стали массовые протесты, прошедшие этим летом.

Волна протестов быстро сфокусировалась на проблеме насилия в целом и на политическом режиме, который сам провоцирует и поощряет насилие. Copyright 2023 The Associated Press. All Rights Reserved.

SWI: Вы имеете в виду протесты против насилия в обществе. Речь тогда шла о двух массовых расстрелах: 3 мая 2023 года школьник устроил стрельбу в школе в Белграде, затем вооруженный человек в возрасте 21 года открыл огонь из автомобиля по прохожим в городе в 60 км от столицы Сербии, в итоге всего погибло 18 человек, примерно столько же получили ранения.

Д. Б.: Волна протестов началась сначала из-за этих убийств, но затем она сфокусировалась на проблеме насилия в целом и на политическом режиме, который сам провоцирует и поощряет насилие.

SWI: Нынешний президент Сербии Александр Вучич был при Слободане Милошевиче в 1990-х годах министром по делам информации. Позже он вновь заявил о себе уже вроде бы как о стороннике вступления Сербии в Евросоюз, но в сегодняшней геополитической ситуации он ловко балансирует между Россией и Западом. Как ему удается сочетать такую гибкость и свой политический успех?

Д.Б.: Такой курс не является чем-то совсем уж новым в Западной Европе. Вот посмотрите на Джорджию Мелони, главу итальянского правительства, которая превратилась из политика постфашистского профиля в прагматичного лидера правого толка. Так называемая Сербская прогрессивная партия («Српска напредна странка») возникла в результате раскола в партии Српска радикална странка тоже как постфашистское движение. Но сегодня эта партия активно пытается позиционировать себя в качестве правоцентристской близкой к народу силы.

Сам Александр Вучич — фигура, популярная у многих сербов. Постоянно присутствуя на телевидении, необязательно даже в роли политика, он обладает определенным талантом, он действует, опираясь на своих сторонников и примешивая ко всему этому популизм и немного национализма. То есть Вучич обращается к самому широкому кругу граждан. И после того как его партия получила большинство в правительстве, ей удалось постепенно «зачистить» демократическую «поляну», используя вполне недемократические средства.

SWI: В Швейцарии Вы были одним из руководителей проекта «Барометр демократии» (Democracy Barometer) – социологического инструмента, который анализировал состояние демократии в разных странах мира. Среди прочего Вы были соавтором основанной на полученных в результате этого проекта результатах статьи об авторитаризме в Восточной Европе. Еще 2020 году Вы отметили, что политический плюрализм в Сербии и Венгрии был искоренен доминирующими правящими партиями. Как Вы оцениваете развитие ситуации в этих странах на данный момент?

Д.Б.: Демократия в Сербии продолжает постепенно исчезать. Правительство берет под свой контроль государственный и административный аппарат, преследуя свои партийно-политические цели. СМИ, близкие к режиму, встраиваются в предвыборную кампанию режима, а независимые СМИ постоянно испытывают разные сложности и проблемы.

SWI: В чем заключаются эти сложности и проблемы?

Д.Б.: Их скупают или же ограничивают сферу их влияния. Наиболее важным вопросом в этом смысле является получение лицензии. Телевизионные каналы, не зависящие от правительства, больше не получают лицензий для вещания на всю страну, а телевидение — это сейчас все еще вид СМИ, пользующийся в народе наибольшей популярностью. Национальные телевизионные лицензии достаются частным станциям с удивительно низким качеством контента.

Так что наиболее эффективной формой ограничения разнообразия СМИ в стране как раз является практика распределения вещательных частот. Волна упомянутых протестов снова сделала этот вопрос особенно актуальным, коль скоро некоторые частные телерадиоканалы, на которых Вучич часто выступает в качестве президента, порой откровенно прославляют насилие в своих передачах.

SWI: Но все-таки волна протестов ведь была, а в парламенте страны есть оппозиция. Насколько же реальна перспектива политических перемен в Сербии?

Д.Б.: Это станет ясно уже в ближайшие недели. Согласно опросам общественного мнения, степень поддержки народом правящей партии уменьшается. Однако единой оппозиции в стране тоже не существует. Перемены возможны на местном уровне, в том числе и в столице — Белграде. В масштабах же страны пока такая перспектива маловероятна.

SWI: В самом деле, в оппозицию входят в настоящее время и некоторые ультранационалистические партии, расположенные далеко справа от «Сербской прогрессивной партии». Альянс, сложившийся вокруг Мариники Тепич (Мариника Тепић) и состоящий в основном из умеренных сил, также очень раздроблен.

Д.Б.: Этот альянс един в одном вопросе, и это на самом деле главный вопрос, который звучит так: хотим ли мы возвращения к демократии и верховенству права? Потому что это одна из самых острых политических проблем нынешней Сербии. Правительство пытается расколоть оппозицию с самого начала летнего протестного движения. Оно делает акцент на косовском вопросе, стараясь показать, что по этому вопросу единства в оппозиции нет.

Выборы в Сербии проходили еще совсем недавно, в 2022 году. Но фото: предвыборный плакат кандидата от оппозиции Мариники Тепич (в центре). Keystone / Andrej Cukic

Оппозиция пытается избегать дискуссий по этому вопросу и делать акцент на вопросах демократии: хотим ли мы укрепления конституционного государства, хотим ли мы разорвать связи между правительством и мафией — или мы хотим продолжать в том же духе? В этом вопросе в оппозиции существует куда большее согласие, чем может показаться со стороны, даже если вместе с либералами и «зелёными» в рядах оппозиции маршируют и фашисты.

SWI: Что произойдет с этим альянсом после смены власти, которая, все-таки, кажется маловероятным сценарием?

Д.Б.: Конечно, в этом случае разногласия внутри оппозиционного альянса стали бы куда более очевидными. Но более интересным будет вопрос о том, как долго просуществует «Сербская прогрессивная партия» Александра Вучича. Сегодня эта, по сути, правящая, партия контролирует и государство, и весь административный аппарат. Государственных служащих заставляют голосовать за эту партию едва ли не силой, иначе они рискуют потерять работу. И если эта партия потеряет власть, то она тут же лишится средств к существованию и, скорее всего, рано или поздно развалится.

Даниэль Бокслер, доцент Центрально-Европейского университета и профессор Белградского университета. zVg.

SWI: В 2020 году Вы попытались оценить последствия влияния популистских методов ведения политики в Венгрии и Сербии. Есть ли между этими странами какая-то разница, с учетом того, что Венгрия, будучи страной ЕС, все-таки должна следовать каким-то элементарным демократическим принципам?

Д.Б.: Я в этом не уверен. ЕС показывает себя по отношению к некоторым свои странам-членам в качестве совершенно беззубого образования, что связано с процессом принятия решений внутри Евросоюза — эти решения принимаются только единогласно, и тот факт, что большинство стран Евросоюза считают себя членами европейской семьи, построенной на демократических принципах, в этом ничего не меняет. Однако ЕС может навязывать обязанность выполнения строгих и жестких демократических критериев по меньшей мере странам — кандидатам на вступление в ЕС. Но для того чтобы эти критерии были действительно эффективным стимулом, сама процедура вступления в ЕС должна вновь стать процессом, которому можно верить.

Агрессивная война России (против Украины) изменила в этом многое и теперь у ЕС есть шанс убедительно продемонстрировать четкие перспективы вступления в Европейский союз таким странам, как Украина, Молдова и Грузия. Но для этого Брюсселю придется реанимировать процесс расширения ЕС и на Западные Балканы, регион, который за последние десять лет утратил уже почти всякую веру в возможность вступления в ЕС. В этом случае вернутся к жизни и демократические критерии, которые придется выполнить Сербии и другим странам региона.

SWI: Вы сказали, что по итогам выборов 17 декабря 2023 года изменения в Сербии возможны, и, скорее всего, они произойдут на местном уровне. Но что будет, если победит опять партия Вучича? Насколько реальны тогда будут перемены на местах?

Д.Б.: Сегодня Сербская прогрессивная партия располагает впечатляющей степенью контроля над всем государственным аппаратом страны, она контролирует всю Сербию, за исключением общин с албанским большинством. Кое-где на местах власть ею была захвачена откровенно незаконными методами. В результате в настоящее время у оппозиции нет почти никакого доступа к административному аппарату. Однако одно из преимуществ муниципального уровня заключается в том, что там вы можете показать, как все можно сделать реально лучше.

Столица в этом смысле особенно важна, поскольку Сербия — это не Швейцария, страна со столь незначительным политическим центром. Около четверти населения страны проживает именно в Белграде, в столице. Тот, кто берет власть тут, имеет шанс занять доминирующее положение — в Швейцарии, построенной, в отличие от Сербии, на принципах федерализма, такое невозможно. Глава правительства города Белград — это первый кандидат на должность лидера. Зоран Джинджич, первый демократический премьер-министр Сербии, вначале также был мэром Белграда.

SWI: Вы ученый, а значит, вы работаете с цифрами и оперируете объективными данными. Но вы еще и профессор Белградского университета. Какое у вас складывается впечатление от повседневной жизни? Реальны ли перемены?

Д.Б.: Конечно, я сужу по многим вопросам по моему ближайшему окружению. Но недавно я понял, будучи еще и политологом, что мое личное восприятие реальности и мое социальное окружение вовсе не обязательно совпадают с восприятием большинства народа. Часто ко мне приходят люди и рассказывают о том, как они недовольны тем давлением, которое они испытывают, когда нужно пойти и принять участие в псевдодемонстрациях, организованных правящей партией. Но мы должны быть крайне осторожны в попытках делать на основании этого какие-то выводы о характере социальных тенденций. Для этого нам нужны более весомые данные, например результаты опросов общественного мнения.