Грозит ли нам фрагментация интернета?

Что дальше? «Объединенный интернет»: под таким девизом 7 декабря 2021 года в польском городе Катовице прошел форум ООН по управлению интернетом. Целью этого ежегодного форума является политический диалог в сфере регулирования глобальной сети. AFP

Близится ли конец глобального интернета в том виде, в каком мы знаем его сегодня? О цензуре, санкциях и растущей цифровой фрагментации портал SWI swissinfo.ch беседует с Кевином Колером (Kevin KohlerВнешняя ссылка).

Кевин Колер сотрудник Центра изучения проблем безопасности (Center for Security Studies) при швейцарской Высшей технической школе Цюриха (ETH Zürich). Занимается цифровыми технологиями и управлением рисками. Вопрос грозящей «фрагментации» сети он поднял недавно в докладе «Один, два или двести интернетов? Политика будущих интернет-архитектур» (текст доклада можно прочесть на английском языке в формате PDF по ссылкеВнешняя ссылка).

SWI swissinfo.ch: Есть ли у интернета будущее?

Кевин Колер: Безусловно. Другой вопрос — какое именно? Прежняя интернет-политика большинства стран была основана на невмешательстве и на значительной степени свободы. Теперь многие правительства очнулись и вдруг осознали, что интернет имеет стратегическое значение и что пора бы взять управление им в свои руки. Но это идет вразрез с принципами той глобальной сети, которую мы до сих пор воспринимали как нечто само собой разумеющееся.

Можете привести примеры?

Два самых интересных случая — это Россия и Китай, поскольку они с первый дней глобализации интернета стремились изменить структуру управления им. Интернет создавался на основе модели участия в этом процессе множества заинтересованных сторон (Multistakeholder-Modell). Это значит, что на то, как устроен и работает интернет, самое большое влияние оказывали именно частные структуры и лица. Эти же две страны стремятся к большему государственному контролю над интернетом. И это на самом деле очень старый конфликт.

Кевин Колер CSS

В чем состоит особенность России: санкции, введенные в ее отношении после оккупации Крыма в 2014 году или санкции, которыми Запад пусть только угрожал, все равно продемонстрировали степень ее зависимости (от мировых трендов). С тех пор россияне настойчиво пытаются создавать независимые механизмы, например, национальную платежную систему в качестве альтернативы международной межбанковской системе передачи информации и совершения платежей SWIFT. Или же они разрабатывают собственную систему DNS (Domain Name System, «система доменных имён», компьютерная распределённая система получения информации о доменах, единицах административной автономии в сети Интернет, — прим. ред.).

В других областях степень фрагментации еще больше. Москва ужесточила контроль над публикуемым контентом, приняв драконовские законы в плане интернет-цензуры, сопровождаемые гигантскими штрафами. С другой стороны, из-за западных санкций Россия сейчас лишилась доступа к большому количеству технического оборудования, к так называемому «железу», которое она сама не производит, — имеются в виду компьютерные чипы, оборудование для монтажа мобильных телефонных сетей и так далее.

Но не является ли подобная санкционная политика палкой о двух концах? С одной стороны, страна должна быть наказана, но с другой — возникает опасность, что у людей вообще не останется альтернативы официальной пропаганде.

Да, тут, конечно, возникает определенный конфликт между экономическими ограничениями в отношении режима и свободным доступом к информации. Нужно учесть, что машина российской пропаганды на телевидении уже работает в ситуации фактического отсутствия какой-либо конкуренции, но при этом интернет, несмотря на все усилия цензоров, все еще далеко не полностью подконтролен властям. Поэтому я не считаю целесообразным перекрывать гражданам России доступ к контенту в мировой сети. Цель санкций — ограничить технологические и экономические возможности страны при действующем политическом режиме. Поэтому и санкции США касаются в первую очередь компьютерного «железа», которое России непросто раздобыть где-то еще.

Так ждет ли нас реальная фрагментация интернета?

Это понятие часто используется неточно. Под ним обычно подразумевают прежде всего уровень контента — это когда инструментами цензуры власти управляют информационным полем. Однако все становится гораздо сложнее на функциональном и инфраструктурном уровне, потому что большинство стран чисто технически не имеют возможности вмешиваться на данном уровне в порядок функционирования сети. Исключением является Китай, который сейчас вполне стал куда более конкурентоспособен в плане «железа» и инфраструктуры. Эта страна уже давно живет за своим «Великим китайским файрволом», поэтому перед нами просто идеально-типический пример возникновения изолированной информационной экосистемы.

Что же касается большинства иных стран, то там ситуация довольно неясная. Вот, к примеру, Индия, которая недавно запретила целый ряд китайских программ-приложений. Это решение было связано как с вопросами обеспечения собственной национальной безопасности, так и с желанием Дели развивать отечественную индустрию программного обеспечения. Подобное мы наблюдаем и в Западной Европе, которая хочет повысить свою конкурентоспособность по отношению к господствующим на рынке американским Big-Tech-гигантам (имеется в виду большая пятерка — Google, Amazon, Meta, Microsoft, Apple — прим. ред.). Там вопросы безопасности сливаются с резонами конкурентоспособности.

То есть это и есть проявление той самой деглобализации, которая происходит теперь также и онлайн?

Здесь надо быть осторожными. Фрагментация интернета на уровне контента вроде бы указывает именно в этом направлении, однако глобальная сеть, тем не менее, продолжает расширяться: все больше людей подключаются онлайн, с сетью стыкуется все больше устройств, заключается все больше сделок. Даже если какие-то страны и пытаются где-то усилить свой контроль, то это в итоге вовсе не будет автоматически означать цифровую деглобализацию.

Однако об этом не стоит забывать в долгосрочной перспективе. И подсказку мы находим при взгляде в историю: информационные и коммуникационные технологии практически всегда возникали и распространялись естественно и бессистемно — и по мере возрастания их значения они часто попадали под контроль государства. Я имею в виду радио, телевидение, телефонию.

Начиная свое триумфальное шествие, интернет сулил нам всем больше демократии и всеобщую вовлеченность в процессы политического управления обществом. Теперь же он грозит превратиться в полную противоположность, в закрытую систему, напичканную пропагандой и используемую для повсеместной слежки. Насколько такие озабоченности обоснованы?

Интернет неслучайно создавался по принципу «умные гаджеты, глупые провода». Так было сделано как раз для того, чтобы свести возможность государственного контроля над сетью к минимуму. Теперь же мы видим, что по мере технического прогресса растут и возможности слежки за тем, как работает сеть, и управления сетью. Однако я считаю, что в конечном счете интернет все еще пока дает больше положительных эффектов, чем негативных. В таких странах, как Россия, он дает больше возможности для сохранения демократического плюрализма мнений, по меньшей мере там в сети точно больше демократии, чем на телевидении.

Пропаганда на российском ТВ не имеет конкуренции, но иногда матрица дает сбой. Keystone / Dsk

Но в целом важно понимать: интернет вовсе не несет с собой автоматически больше демократии. Тут есть и определенная ирония судьбы. Начиная с 1990-х годов Запад закачал в Китай гигантский объем знаний в сфере информационных и коммуникационных технологий в надежде, что с их распространением в стране наступит и политическая либерализация. В итоге получилось, скорее, обратное: Коммунистическая партия Китая получила в итоге возможность создать тот самый Великий китайский файрвол.

Кстати о Китае: стоим ли мы уже на пороге возникновения цифрового «железного занавеса»? Или он уже по факту существует?

Многое в сети все еще тесно взаимосвязано, однако тенденция развивается как раз в этом направлении. Возможно, однажды в мире в самом деле возникнут две совершенно разные, отделенные друг от друга системы. Но здесь следует различать фрагментацию и бифуркацию (смену установившегося режима работы системы, — прим. ред.). Говоря о фрагментации и разделении интернета на некоторое количество национальных интернет-сегментов, мы в первую очередь имеем в виду усиливающийся контроль со стороны государства над контентом. Бифуркация же подразумевает качественный раскол на две цифровые экосистемы со своими стандартами и со своим отдельным техническим оборудованием («железом»).

Этот второй путь отражает факт стратегического соперничества между Китаем и США — единственных стран, способных конкурировать между собой почти по всем технологическим компонентам и параметрам, составляющим интернет. Китай стремится развивать и экспортировать собственную цифровую экосистему. В рамках проекта «Цифровой шелковый путь» (Digital Silk Road) он уже договорился со многими странами о выделении им кредитов на цели развития локальных цифровых инфраструктур, в рамках которых, как бы в обмен, будут применяться китайские стандарты, а реализовывать все это будут китайские фирмы.

Открытие 5 международной Конференции по вопросам интернета WIC в китайском городе Учжэнь 1 ноября 2018 года. Ежегодная конференция проходит по инициативе китайского правительства. Председатель КНР Си Цзиньпин заявил недавно о намерении построить интернет с «китайским своеобразием». AFP

В США это понимают и пытаются притормозить экспансию ведущих китайских IT-компаний с помощью санкций. Это работает, но в то же время такая стратегия только усиливает стремление Китая к созданию независимых каналов поставок комплектующих и сырья. Как и во времена «холодной войны», обе стороны сейчас пытаются создавать свои альянсы и расширять зоны своего влияния. При этом такая блоковая аналогия работает только до определенной степени. Тогда противоборствующие блоки не были так тесно связаны друг с другом, как сегодня. К тому же, что касается размера населения и инновационной мощи, то Китай для США сейчас соперник совсем иного калибра, чем был для него Советский Союз.

Какова здесь позиция Швейцарии? Возможен ли нейтралитет в сети?

Здесь уже давно планируется теснее увязать внешнюю политику и процессы в рамках цифровой революции. Важную роль в этом смысле играет Женева, которая уже является центром мировой многосторонней дипломатии. Правительство Швейцарии хочет сделать Женеву еще и международной столицей цифрового управления, оно уже поддерживает ряд соответствующих инициатив. Это часть политики Берна по привлечению в страну важнейших мировых структур, и это как раз и есть новая опора швейцарского курса на нейтралитет.

Но вот что интересно — Китай и Россия тоже хотят переместить центр управления интернетом в Женеву, поместив его под эгиду Международного союза электросвязи (ITU). Они хотят активнее поддерживать идею «многополярного» подхода к управлению повсеместно протянутой паутиной, понимая, правда, при этом прежде всего создание мирового равновесия в ситуации технологического доминирования США. Тут Швейцария попадает в своего рода зону конфликта интересов, поскольку она хочет, с одной стороны, укреплять международные позиции Женевы, но вместе с тем, с другой стороны, Берн и дальше хочет придерживаться уже упоминавшейся Multistakeholder-Modell.