Швейцария и Европа 30 лет спустя: личная перспектива

Кристоф Блохер (Christoph Blocher, слева, противник вступления в ЕЭП) и Врени Шпёрри (Vreni Spoerry, третья слева, сторонница европейской интеграции Швейцарии) дискутируют на телевизионном ток-шоу о том, что же будет с родиной и с нами. Keystone / Str

Мы поговорили с теми, кто 30 лет назад голосовал в пользу присоединения Швейцарии к европейскому интеграционному проекту.

Едва ли какая-либо тема с тех пор в Швейцарии приобретала столь противоречивый характер и была чревата столь жесткими конфликтами, как вопрос будущих отношений Швейцарии с единой Европой. Вернемся на 30 лет назад. Холодная война кончилась, Берлинская Стена рухнула, европейская перспектива казалась безальтернативной. Будь этот вопрос в компетенции только парламента и правительства, то Швейцария давно была бы в ЕС. Но в Швейцарии царит прямая демократия… Тут народ выбирает не только руководство, но и свою судьбу. Как тридцать лет спустя участники тех событий вспоминают о судьбоносном референдуме, который надолго определил внешнюю и внутреннюю политику страны?

В начале 1990-х годов дух оптимизма и «конца истории» затронул даже Швейцарию. До сих пор в памяти народной осталась речь, которую в день национального праздника Швейцарии 1 августа 1991 года произнес тогдашний спикер Национального совета (большой палаты парламента страны) Ульрих Бреми (Ulrich Bremi). Как политик он придерживался идеалов экономического либерализма, но как человек он уже видел себя в Европе, едином континенте «множества отечеств». Стоя на лугу Рютли, мифическом месте «основания» Швейцарии, он произнес: «Вы, дорогие швейцарские граждане, смотрите сегодня на Рютли, потому что хотите знать, куда мы движемся. А куда мы направляемся? Ответ может быть только таким: Европа».

Однако, как вскоре стало ясно, далеко не все в Швейцарии давали на этот вопрос именно такой ответ. Споры по вопросу о вступлении Швейцарии в Европейское экономическое пространство (ЕЭП) оказались неожиданно жесткими. Они только углубили старые линии политического размежевания в стране — и создали новые. Европейское экономическое пространство (European Economic Area, EEA) предусматривает свободное движение товаров, капитала, услуг и людей (т.н. «четыре свободы») в рамках европейского единого рынка. Оно открыто как для государств-членов Европейского союза (ЕС), так и для стран Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ, EFTA). То есть у Швейцарии тоже была возможность вступить в это пространство, на основе которого позже возник уже современный Евросоюз.

30 лет референдуму о присоединении Швейцарии к ЕЭП 

На общенациональный обязательный референдум 6 декабря 1992 г. был вынесен вопрос о ратификации Берном Соглашения о создании ЕЭП (European Economic Area, EEA/ЕЭП, подписано 2 мая 1992 года, вступило в силу 1 января 1994 года). По итогам голосования избиратели Швейцарии минимальным перевесом голосов «против» (50,3%) отвергли это предложение. 

Большинство кантонов также высказалось против. Уточним: речь на данном референдуме шла еще и о внесении соответствующих поправок в Конституцию и в такой ситуации для позитивного исхода голосования в Швейцарии предусмотрена норма «двойного большинства» как избирателей, так и субъектов федерации. Явка (78,7%) оказалась рекордной. Этот рекорд не побит до сих пор. 

Голосование по вопросу присоединения к ЕЭП до сих пор считается едва ли не самым важным референдумом в новейшей истории Швейцарии. В настоящее время Швейцария регулирует свои отношения с Европейским союзом с опорой на два пакета «билатеральных» / «секторальных» соглашений. ЕС возник на базе ЕЭП по итогам подписания Маастрихтского договора 1992 года (вступил в силу 1 ноября 1993 года). 

Попытка заключить Рамочное соглашение (РС), которое вывело бы формат кооперации Берна и Брюсселя на новый уровень, завершилась в 2021 году провалом: после семи лет консультаций Швейцария в одностороннем порядке прекратила процесс согласования текста РС, опасаясь во многом повторения ситуации 6 декабря 1992 года, потому что данный документ тоже в обязательном порядке пришлось бы выносить на референдум. 

Однако, как оказалось, ответить на вопрос о том, стоит ли Швейцарии делать это и что это членство даст стране, а что отнимет, оказалось не так-то просто. Споры и дебаты на этот счет продолжались в стране рекордные 13 месяцев, но последнее слово на референдуме сказал народ: 6 декабря 1992 года большинством в 50,3% голосов при явке в 78% швейцарцы похоронили европейскую перспективу. Многие воспринимали этот результат как личную трагедию. Многие не могли определиться до самого конца: в конце ноября 1992 года рекордные 13% желающих проголосовать все еще не знали, проголосуют ли они «за» или «против» присоединения Швейцарии с ЕЭП. Швейцарское телевидение посвятило тогда этой «всеобщей растерянности» передачу, в которой одна швейцарка, среди прочего, жаловалась на то, что все вокруг хотят ею «манипулировать» и что она больше вообще не обращает «внимания на лавину аргументов что слева, что справа».

Во франкоязычной части Швейцарии степень одобрения европейской перспективы была очень высокой, а вот в немецкоязычной Швейцарии и в Тичино (единственный италоязычный кантон) преобладал скепсис: сельские и консервативные круги опасались за судьбу прямой демократии и швейцарского нейтралитета. Портал SWI Swissinfo.ch поговорил с теми, кто тогда голосовал в пользу присоединения Швейцарии к европейскому интеграционному проекту. Двое из них в 1992 году были заметными политическими деятелями: это Руди Бауманн (Ruedi Baumann) из партии «Зеленых» (GPS) и Френи Шпёрри (Vreni Spoerry) из партии Либералов (FDP). Сегодняшний консервативный либерал Маркус Сомм (Markus Somm) 30 лет назад был еще студентом крайне левых убеждений.

Френи Шпёрри: вступление в ЕЭП как меньшее из зол

Тогдашний депутат федерального парламента вспоминает, что в тот год она буквально не вылезала из дебатов, подиумных дискуссий и круглых столов на тему вступления Швейцарии в ЕЭП. Чаще всего ей приходилось выступать перед аудиторией, настроенной против присоединения к европейскому проекту, с учетом того, что скептики были организованы лучше и вели более активную агитационную кампанию. «Очень непривычным тогда был для Швейцарии тот факт, что даже члены одной семьи или одного круга друзей могли иметь диаметрально противоположные мнения по этому поводу. Ничего подобного ранее я никогда не испытывала», — вспоминает Френи Шпёрри.

Френи Шпёрри (Vreni Spoerry), фото 1990 годов. Keystone / Yoshiko Kusano

По ее словам, в прессе и вообще в обществе циркулировало много чистой дезинформации. Например, на полном серьезе утверждалось, что в случае вступления Швейцарии в ЕЭП в вузах Швейцарии будут введены вступительные экзамены, а просто так записаться на какую-то образовательную программу будет невозможно. Вечером 6 декабря 1992 года она испытала огромное облегчение просто от того, что результат голосования наконец стал известен и что все это безумие наконец прекратилось. Выступая на швейцарском телевидении в программе по итогам референдума, она выглядела сосредоточенной и собранной. «Народ принял решение. По трудному пути, который нам теперь предстоит пройти, мы пойдем все вместе».

Итогом голосования стала стрелка, которая была переведена на совершенно иной путь развития: вместо вступления в ЕЭП Швейцария и Европа начали заключать между собой секторальные (отраслевые) двусторонние (билатеральные) соглашения. В итоге их набралось целых два пакета, и с помощью таких соглашений Швейцария долгое время успешно регулировала свои отношения с ЕС. Потом возник призрак Рамочного соглашения… Но это уже иная история. Френи Шпёрри была тогда членом совета директоров авиакомпании Swissair, обанкротившейся в 2001 году. Она говорит, что культовая швейцарская авиакомпания ощущала последствия этого референдума еще очень долго, в течение многих лет.

«Принцип “свободного неба” для нее не действовал. Эта авиакомпания была единственный, кому не разрешалось взлетать в Лондоне, высаживать и сажать пассажиров в Париже и лететь далее в Вену». Френи Шпёрри вспоминает, как однажды её пригласили выступить на одном мероприятии в Финляндии и объяснить аудитории, почему Швейцария проголосовала против членства в ЕЭП. Один финн сказал ей в кулуарах, что «в ЕС сейчас им всем хуже, чем было при русском царе». Сама Ф. Шпёрри вступать в ЕС тоже не собиралась, но в 1992 году она считала, что членство в ЕЭП – это меньшее из двух зол, что членство в еврозоне гарантирует от необходимости вступать в ЕС.

Будучи в Финляндии, она указала на решающий фактор, а именно на позицию швейцарского правительства. Этот же тезис она отстаивает и в разговоре с нашим порталом. «Тогда Адольф Оги говорил о том, что ЕЭП — это «тренировочный лагерь» для вступления в Европейское сообщество. А Федеральный совет, даже не дожидаясь референдума, уже подал заявку на присоединение Швейцарии к единой Европе». Разумеется в Швейцарии, стране прямой демократии, такое «самоуправство» не могло рассчитывать на поддержку. Пытаясь «сгладить волны», Ф. Шпёрри часто повторяла свой вполне, как ей казалось, убедительный тезис: можно побывать в тренировочном лагере, но это не означает автоматической квалификации для участия в Олимпийских играх. Но, как видно, на большинство избирателей эта «оговорка» так и не подействовала.

Руди Бауэр: фермер, влюбленный в Европу

«Когда это было? В 1992 году? Ничего себе, уже тридцать лет прошло» — говорит Руди Бауманн из Берна. Агитационная кампания накануне референдума о вступлении Швейцарии в ЕЭП стала для него, «зелёного» по своим политическим убеждениям и приверженца органического земледелия, стартовым выстрелом к очень стремительной политической карьере. Позже он даже дорос до председателя Зелёной партии Швейцарии. Последние 20 лет он управляет органическим сельским подворьем на западе Франции. Как говорит Руди Бауманн, «Европа к нам не пришла, и тогда мы пришли к Европе».

Пресс-конференция общественного объединения «За социальную Швейцарию в социальной Европе. За вступление в ЕЭП, но с критическими оговорками» (Für eine soziale Schweiz in einem sozialen Europa. Kritisch für den EWR) в октябре 1992 г. Руди Бауманн на фото второй справа. Известный писатель Петер Биксель сидит крайним справа. Keystone / Str

«С самого начала у нас в парламентской фракции шли по этому поводу очень жаркие споры», — вспоминает он. Дебаты начались, по его словам, сразу после его избрания в Национальный совет (большую палату парламента) в 1991 году. Дискуссии быстро приобретали чисто полемический характер, многие всерьёз не хотели, чтобы Брюссель, например, регулировал «степень кривизны швейцарских огурцов». «Когда я еще был учеником на ферме, уже тогда слышал сказки про то, как комиссары ЕС хотят уничтожить сельское хозяйство и сохранить только гигантские фермы, подобные советским колхозам», — говорит, улыбаясь, Руди Бауманн. На него эти легенды особо не действовали, потому что он еще в 1980-е годы, будучи стажером на ферме в Англии и во время своих автомобильных путешествий по стране, на практике видел, как выглядит сотрудничество европейских стран в области сельского хозяйства.

Руди Бауманн и по сей день остается сторонником вступления Швейцарии в ЕС. «Будучи фермером, я уже в течение 22 лет сталкиваюсь с Европой. Рамочные условия ведения сельского хозяйства там ни на йоту не хуже, чем в Швейцарии. А многие вещи, особенно в области экологии, даже куда более прогрессивны». О дебатах 30-летней давности он вспоминает с юмором, но, переходя к современности, он уже не веселится и становится задумчивым. «Во Франции никто ничего не говорит о Швейцарии. Она для французов отнюдь не является примером для подражания. У них в головах сложился образ страны, которая просто хочет при любой возможности получше нажиться. Банковская тайна, отмывание денег, налоговые лазейки, деньги российских олигархов: вот о чем там говорят, если говорят о Швейцарии».

Если взять историю швейцарской партии «Зелёных», то превратились она в партию сторонников ЕС именно после того референдума в 1992 году. «Кроме того, партия поняла, что масса тех, кто проголосовал против Европы, станет основой для Швейцарской народной партии SVP, партии Кристофа Блохера. Она поэтому решила пойти этим же путем и собрать у себя всех, кто выступает за Европу. Не забудем, что в немецкоязычной Швейцарии преобладал тогда, как и сейчас, ярко выраженный евроскептицизм. Главным аргументом «зеленых» в пользу европейской интеграции была возможность приобрести право голоса в ЕС. Конечно, Швейцарии пришлось бы пожертвовать кое-чем из набора инструментов своей прямой демократии, но все эти обстоятельства и условия можно было учесть и прописать в подробной заявке на членство в ЕС. Этого ни разу не было сделано, и именно поэтому и сегодня на этот счет можно слышать самые фантастические утверждения», — говорит Р. Бауманн.

Председатель партии «Зелёных» Руди Бауман (Ruedi Baumann) покидает свою партийную должность, 2001 год. Keystone / Michele Limina

В левоальтернативных кругах евроскепсис также был распространен достаточно широко, но прежде всего потому, что, с точки зрения левых, реальная европейская интеграция должна была бы быть более демократичной и более социально-ориентированной. Как показал позднейший анализ итогов декабрьского референдума, за членство сразу в ЕС голосовали всего только 2% граждан Швейцарии, большинство же выступало за участие в ЕЭП, то есть в формате, альтернативном членству в ЕС. Что же касается собственно «Зеленых», то там в пользу вступления в еврозону выступили 53% голосовавших, небольшое, но большинство.

За месяц до голосования известный тогда, но ныне прочно забытый швейцарский писатель Отто Ф. Вальтер (Otto F. Walter) написал в леворадикальной швейцарской газете Wochenzeitung колонку, в которой нарисовал кошмарную картину, мол, в будущем все швейцарские экономические, социальные и экологические вопросы будут решать никому не известные чиновники из Брюсселя. Их решения-де будут «окончательными, обжалованию они подлежать не будут, и принимать их будут за закрытыми дверями». Федеральному совету и парламенту больше не придется работать, как обычно, с опасливой оглядкой на народ и его волю». Отто Ф. Вальтер умер в 1994 году, и до самого конца своей жизни он был убежден, что вступление Швейцарии в ЕЭП привело бы к «доминированию сил свободного рынка и демонтажу народных прав прямой демократии».

Маркус Сомм: в согласии со своим отцом

В целом, однако, в декабре 1992 года явное большинство тех, кто считал себя левыми, проголосовали за вступление в ЕЭП — как и подавляющее большинство тех, кто считал себя принадлежащими к правоцентристскому политическому спектру, близкому к либеральной партии FDP. Тридцать лет назад Маркус Сомм был студентом крайне левых убеждений. И когда он вдруг обнаружил, что его мнение по европейскому вопросу совпадет с мнением его отца Эдвина Сомма, генерального директора промышленного холдинга ABB, то удивлению его не было пределов.

«Для нас было очень важно добиться позитивного результата голосования. Это был первый большой политический вопрос, в котором я оказался согласен со своим отцом. Я активно включился в агитационную работу вместе с ним. Я стал его как бы коучем и спичрайтером». Сегодня Маркус Сомм — правый журналист и предприниматель. Ему принадлежит швейцарский сатирический журнал Nebelspalter, один из старейших журналов в стране, превращенный им в платформу праволиберального, консервативного толка. Финансируется портал частично предпринимателями, которые сегодня выступают против Рамочного соглашения с ЕС.

Маркус Сомм в редакции своего интернет-портала Nebelspalter.ch. © Keystone / Gaetan Bally

«До референдума по вступлению в ЕЭП в стране царило настроение, которое можно описать понятием tabula rasa. Это было своего рода истерическое чувство в промежутке между паникой и надеждой. Одни считали, что после 1989 года все должно непременно стать иначе, для других, тут имеется в виду прежде всего блохеровское крыло SVP, существовало только блестящее прошлое страны. В этой ситуации все невольно раздували из любого результата голосования, как позитивного, так и негативного, самого настоящего слона, обе стороны перегибали палку. В итоге негативный результат голосования превратился в символ огромной общественно-политической силы, тем более что Федеральный совет сразу после голосования не отозвал свою заявку на членство в ЕС. Тем самым правительство само подтолкнуло SVP на путь превращения в ярко выраженную антиевропейскую партию».

Начиная с середины 1990-х годов Маркус Сомм работал журналистом и особенно внимательно он следил за эволюцией швейцарской католической партии демохристиан (CVP, сегодня партия Центра). «Во многих швейцарских регионах, голосовавших тогда за католиков, антиевропейские настроения были распространены очень сильно. Центральная Швейцария была настроена очень патриотично и консервативно, там жили люди, которые искренне верили в историческое предназначение независимой Конфедерации. И именно там и возникли первые ячейки SVP, произошло это в 1990-х годах. В кантоне Швиц тогда вообще не было структур этой партии. А на последних парламентских выборах в 2019 году за нее уже голосовали 36,9% граждан кантона». Европейский вопрос нанес удар и по Партии либералов (FDP), членом которой сегодня является Маркус Сомм. «От нас ушла значительная часть экономической элиты страны».

Сегодня Маркус Сомм рассматривает «европейский референдум» декабря 1992 года в качестве события, оставившего неизгладимый след в политической истории Швейцарии. Но сегодня это уже «часть истории. Швейцария не стала Европой, её присоединения к нынешнему процессу европейской интеграции также ожидать не приходится. Если бы Рамочный договор с ЕС был вынесен на референдум, то за него в лучшем случае проголосовали бы 30% граждан». И в самом деле, доля тех, кто сегодня выступает за вступление Швейцарии в ЕС, находится на историческом минимуме. Но ситуация меняется с каждым днем. На фоне возможного энергетического кризиса, вызванного российской агрессией против Украины, отношения с Евросоюзом находятся сегодня в списке актуальных для Швейцарии вопросов на поразительно высокой ступеньке.

Как показал очередной Crédit Suisse Worry Barometer 2022, «отношения с Европой» занимают 4-е место в списке самых важных тем и вопросов, волнующих жителей страны. «Решающий прорыв» на переговорах Швейцарии с ЕС, особенно после провала консультаций Берна и Брюсселя по Рамочному соглашению, «важен» или «очень важен» для 66% швейцарских избирателей. Большинство швейцарцев, правда, не уверены, что этот «прорыв» будет достигнут в ближайшее время. Но парадокс налицо: демократические революции конца 1980-х скорее оттолкнули Швейцарию от ЕС, тогда как ренессанс авторитаризма в ситуации российского нападения на Украину мотивирует её искать путей сближения со своим важнейшим политическим и торговым партнером.